La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
— Ты напугал меня, Ярослав, — прикрыв глаза, медленно произношу. — Силь-но!
— Не верю, — он наклоняется ко мне и утыкается носом в закрытую гольфом шею. — Пахнешь хорошо и аппетитно, очень тепленькая…
— Что с тобой? — выкручиваюсь и отстраняюсь. — Нам ведь надо поговорить? Скажи, что «да» и в этом я не ошибаюсь! Пожалуйста…
— Зачем? — слышу, как он с нескрываемым пренебрежением злобно хмыкает.
— Послушай, — вжимаюсь спиной в свою дверь, руками упираюсь в его грудь, словно отталкиваю
— Ну, хорошо! — с облегчением выдыхает. — Я слушаю тебя внимательно, — прищурившись, тут же убавляет бешеный напор и всем телом медленно возвращается на свое место.
— Есть причина… — опускаю взгляд и рассматриваю свои нервно дергающиеся руки и скрюченные почему-то странно посиневшие худые пальцы.
— Причина? — расчесывает свою бровь. — Причина чего?
— Ты можешь просто выслушать, а не задавать наводящие вопросы через каждое слово?
— Что изменилось, Даша? — Ярослав хмыкает и нехорошо смотрит. — Давай, пожалуй, с этого начнем.
— То есть?
— Две недели назад ты кричала из-за закрытой двери в какую-то комнату в доме своих родителей, чтобы я ушел и оставил тебя в покое, а сейчас тебя вдруг потянуло на назойливую откровенность. Неужели мой заезд тебя простимулировал, так я могу…
— Прости-прости-прости, — прикрыв руками губы, словно наложив на них печать, быстро отвечаю. — Но…
— Я не погиб и даже не разбился, поцарапав машину, а ты вдруг решила поговорить о чем-то важном и неотложном. Вот я и спрашиваю, в чем дело, Даша?
— Ты говорил о доверии, помнишь?
Всегда, везде, с завидным постоянством!
— И что? — он криво улыбается и точно так же, почти копируя меня фигурой, своей спиной откидывается на водительскую дверь.
— Ты прав! — выразительно сглатываю и резко замолкаю. — Доверие важный пункт в наших отношениях. Я доверяю тебе, когда сажусь в машину, когда…
— Я прав? — прищурившись, грубо перебивает. — И что с того?
— Отец сказал, что…
— Отец? Вот оно что! Сегодня что-то, видимо, произошло. Угу?
— Мой, не твой, — быстро добавляю. — Я прошу…
— Детский сад, ей-богу! Моя Даша слушает папу. А я тебе для чего? А впрочем, — он выставляет перед моим носом правую руку, — не отвечай на последнюю злую реплику. Я просто слушаю! Начинай, жена…
Мне уже не нравится тон его обманчиво тихого голоса и содержание нашего возможного разговора. По-моему, он надо мной смеется и не верит ни одному слову. Что называется, согласно заводским заложенным в него настройкам, муж отформатирован самой природой и не ощущает разницы между ложью и стыдливостью. Тогда храни меня, мой Бог! И помогут мне все высшие силы…
Мотаю головой, словно освобождаюсь от нехороших мыслей, кашляю и рукой спереди обхватываю свою странно удлиненную от фасона кофты шею.
—
Поднимаю голову и пытаюсь по его глазам прочесть реакцию на то, что намеренно выболтала.
— В восемнадцать лет? — муж сильно изгибает одну бровь и кривит губы.
— Я была молода, не замужем и с ребенком. З-а-л-е-т-е-л-а, — то состояние по буквам медленно произношу, — понимаешь?
— Нет.
Что это значит?
— У меня были отношения, в результате которых…
— Еще раз, Даша! — не дает договорить, дергается и сильно подается на меня лицом, а его ремень безопасности впивается ему в плечо. — Ты была беременна?
— Да, — широко раскрыв глаза, стараясь не моргать, произношу свое признание.
— И сделала аборт? — сипит через зубы, абсолютно не скрывая очевидного пренебрежения.
— Да.
— По медицинским показаниям?
Забыл добавить, видимо, «надеюсь»?
— Нет.
По своему глупому желанию и назло «ему»! Так мне в тот момент казалось.
— Но…
— А кто отец?
— Какая разница? — глупо улыбаюсь и обнимаю себя за плечи.
— И все же? — Ярослав задает вопрос.
— Мне очень жаль, — всхлипываю и прикрываю безобразно растягивающийся рот кулаками. — Прости, пожалуйста…
Он отворачивается от меня и молча нажимает кнопку запуска двигателя.
— Ярослав! — трогаю его правую руку, уже лежащую на руле. — Не сердись, но…
По гуляющим желвакам на скулах я понимаю, что муж не злится на меня.
Мой Горовой просто в откровенном бешенстве…
Глава 32
Смирновы…
Женя
Самовлюбленный интеллектуал, гений, позитивный умственный дегенерат, социопат, а также хам, наглец, беспринципный персонаж, циничный гад, настоящий самодур и эгоистичная сволочь… Увлеченный, увлекающийся или изображающий из себя невесть что мудак… Разбивший мое сердце, втоптавший бьющиеся в агонии кусочки в собственную грязь… А также муж и отец двух моих любимых дочек!
— Добрый день, Евгения! — с кривой ухмылкой, как бы между прочим, говорит Смирнов и проводит шершавыми пальцами по моей прохладной коже. — Дрожишь, чика? — приблизившись почти вплотную, шепчет мне на ухо. — Тшш, тшш, перестань, — баюкает, как взбудораженного ребенка. — У Вас закончились занятия? — и тут же резко отстраняется, не сводя с меня глаз, громко задает вопрос так, чтобы вся кафедра услышала и об этом тоже знала. — На сегодня все? Гранит особо точной науки сжеван, как эластичная пастила?