Леди, леди, это я!
Шрифт:
— Персона, — лепетала при этом Эйприл, подражая Фанни, у которой она черпала свой основной словарный запас в течение дня.
— Да уж, собственной персоной, — сказал Карелла. — А почему сегодня вы не встречали своего любимого папашу у входа?
— Так ведь, бог его знает, когда вы, блюстители порядка, соблаговолите пожаловать домой? — улыбаясь, сказала Фанни.
— Точно, бог его знает, когда брустители… — подхватила Эйприл.
— Ну, папа, — серьезно спросил Марк, — как дела у тебя на работе?
— Отлично, просто отлично, — ответил Карелла.
— Ты поймал бандита? — спросила Эйприл.
— Нет, еще не поймал.
— А ты поймаешь… —
— А ты поймаешь бандита завтра?
— Ну, если погода будет хорошей, тогда может быть и поймаю, — сказал Карелла.
— А погода уже хорошая, папа, — сказал Марк.
— Он сказал «если погода будет хорошая», — вставила Эйприл.
— Если поймаешь, папа, приведи его домой, — попросил Марк.
— Этим двоим — прямая дорога в ФБР, — сказала Фанни, с улыбкой поглядывая на своих питомцев. Ее рыжая грива волос ярким пламенем светилась на фоне пышной осенней зелени. Она была опытной медицинской сестрой и работала для семьи Кареллы с тех пор, как двойняшек привезли домой из роддома. В дополнение к скудному жалованью, которое мог предложить ей Карелла, она старалась по возможности брать где-нибудь ночные дежурства.
— Папа, а как выглядят бандиты? — спросил Марк.
— Ну, некоторые из них выглядят как Фанни, например, сказал Карелла.
— Вот-вот, подучивай их, подучивай, — сказала Фанни.
— А бывают женщины-бандиты? — спросила Эйприл.
— Да. Есть женщины-бандиты и мужчины-бандиты, — сказал Карелла.
— А дети-бандиты бывают? — спросил Марк.
— Нет, детей-бандитов не бывает, — сказал Карелла. — Дети слишком хитры, чтобы быть бандитами. — Он опустил близнецов на землю и сказал:
— Фанни, я принес тебе кое-что.
— Что такое?
— Сундучок для ругательств.
— Что за сундучок, черт побери?
— Я оставил его на кухне. После каждого ругательства тебе нужно будет опускать в него монету.
— Ага, черта с два я опущу туда монету.
— Черта с два, — повторила Эйприл.
— Вот видишь? — сказал ей Карелла.
— Ума не приложу, откуда они только берут эти словечки, — ответила Фанни, покачивая головой с притворным недоумением.
— Ты не предоставишь нам отгул на сегодняшний вечер, Фанни? — спросил Карелла.
— Сегодня, ведь, суббота? А по субботам молодым людям не за чем сидеть дома.
— Вот и хорошо, — заметил Марк.
— Что такое? — спросил Карелла.
— Мы и есть молодые люди.
— Это верно, но Фанни покормит вас и уложит спать, а папа с мамой пойдут в кино.
— В какое кино?
— Еще не знаю.
— Сходите и посмотрите кино про чудвищ, — сказал Марк.
— Про что?
— Про чудвищ.
— Про чудовищ?
— Ну, да.
— Зачем мне смотреть такие фильмы, когда у меня самого дома живут два чудовища.
— Не надо, папа, — попросила Эйприл. — Не пугай нас.
Он просидел с ними во дворе до тех пор, пока Тедди ни привела себя в порядок. На город стали опускаться сумерки. Он прочитал детям отрывок из «Винни-Пуха», потом пришло время отправляться на ужин. Он поднялся наверх и переоделся. Они с Тедди прекрасно поужинали и посмотрели хороший фильм. А когда они вернулись в свой старый дом в Риверхеде, то улеглись в постель и занялись любовью. Потом Карелла присел, облокотившись о подушку,
Сейчас ему стало как-то особенно жалко Клинга — он еще глубже почувствовал горе друга.
Глава 8
Дом № 728 по Петерсен-авеню был расположен в самом центре Риверхеда, где в основном проживал добропорядочный средний класс. Район был застроен одноэтажными квартирными домами и каркасными двухэтажными зданиями. Ральф Таунсенд проживал там в квартире № 47. Воскресным утром, 15 октября, в 9 часов детективы Мейер Мейер и Стив Карелла позвонили в дверь этой квартиры. Клинг накануне вечером рассказал им, что отец Клэр работал ночным сторожем, и он посоветовал им навестить его около 9 часов утра, когда тот уже сдаст смену и вернется домой, но еще не ляжет спать. Так и оказалось — они застали Таунсенда за завтраком. Он пригласил их в свою квартиру и налил им кофе. Все вместе они уселись в маленькой кухне, где на дешевой клеенке, которой был покрыт стол, играли блики утреннего солнца. Таунсенду было около пятидесяти пяти, но все волосы у него были на месте — такие же черные, как и у его дочери. Он еще был очень крепок — грудь колесом и сильные мускулистые руки. На нем была белая рубашка с закатанными до самых бицепсов рукавами, а также ярко-зеленые подтяжки и галстук.
— Я все равно сегодня спать не буду, — сказал он. — Надо будет съездить в похоронное бюро.
— Мистер Таунсенд, вы ходили на работу ночью? — спросил Мейер.
— Человек должен работать, — просто ответил Таунсенд. — Я хотел сказать… ну, вы ведь не знали Клэр, а… видите ли, в нашей семье, когда… ее мать умерла, когда она была еще маленькой девочкой, знаете, мы… как бы… договорились между собой, что наш долг перед Мэри… так ее звали — мать Клэр… мы договорились, что наш долг перед Мэри — продолжать жить, понимаете. Продолжать. Жить. Ну и… Я думаю, что во имя Клэр должен делать то же самое. Это мой долг перед ней… как бы мне ни было горько от ее потери, но надо продолжать жить. А работа — это часть жизни. — Он на некоторое время замолчал, потом продолжил: — Вот поэтому я вчера и пошел на работу. — Он снова замолчал, отхлебнул кофе и сказал: — Вчера ходил на работу, а сегодня пойду в похоронное бюро, где лежит моя мертвая девочка. — Он снова отхлебнул немного кофе. Это был сильный человек, и горе на его лице было глубоким, под стать его крепкой натуре. В его глазах не было ни слезинки, но чувствовалось, что скорбь навалилась на его сердце тяжелым камнем.
— Мистер Таунсенд, — начал Карелла, — нам нужно задать вам несколько вопросов. Я уверен, что вы поймете…
— Я понимаю, — сказал Таунсенд, — но сначала, если позволите, я задам вам один вопрос.
— Конечно, пожалуйста, — сказал Карелла.
— Я бы хотел знать… имеет ли это какое-либо отношение к Берту?
— Что вы имеете в виду?
— Берт мне нравится, — сказал Таунсенд. — Он понравился мне с того самого момента, как Клэр привела его к нам. Знаете, он сотворил с ней чудо. Ей многое пришлось пережить, когда убили ее парня, поэтому на некоторое время после этого… она как бы выключилась из жизни, понимаете, о чем я говорю? Я думал… думал, мы вроде договорились, когда ее мать умерла… но потом… ее парень погиб на войне, и Клэр потеряла себя. Как будто потеряла жизненную колею. И это продолжалось, пока ей ни встретился Берт… И здесь она переменилась. Она снова обрела себя. Снова ожила. А, сейчас…