Леди, леди, это я!
Шрифт:
Имя и адрес миссис Гленнон они получили от доктора Макэлроя в больнице «Буэнависта». Эта была та самая женщина, с чьей семьей особенно дружила Клэр Таунсенд. Семья эта жила в одной из самых худших трущоб Айсолы, в пяти кварталах от здания управления. Мейер покрыл все расстояние пешком, нашел этот многоквартирный дом и поднялся по лестнице на четвертый этаж. Он постучал в дверь квартиры и стал ждать.
— Кто там? — раздался чей-то голос из-за двери.
— Полиция, — откликнулся
— Что вам нужно? Я в постели, не могу встать.
— Я бы хотел поговорить с вами, миссис Гленнон, — сказал Мейер.
— Приходите через неделю. Я больна и лежу в постели.
— Мне нужно поговорить с вами сейчас, миссис Гленнон.
— О чем?
— Миссис Гленнон, откройте, пожалуйста, дверь.
— О, господи ты боже мой! Да она открыта! — прокричала она.
— Входите же, входите.
Мейер повернул ручку и вошел в квартиру. Шторы в комнате были задернуты, и кругом царил полумрак. Мейер стал всматриваться в темноту.
— Я здесь, — отозвалась миссис Гленнон. — В спальне.
Он пошел на голос из соседней комнаты. Посередине огромной двуспальной кровати, обложенная со всех сторон подушками, лежала маленькая бледная женщина в выцветшем розовом халате поверх ночной рубашки. Она с трудом подняла глаза на Мейера. Казалось, что сам взгляд высасывает драгоценную жизненную энергию из ее истощенного организма. Волосы ее походили на жесткую паклю, были хорошо видны седые пряди. Щеки глубоко запали.
— Я же сказала вам, что я больна, — сказала миссис Гленнон.
— Что вам нужно?
— Мне очень жаль причинять вам беспокойство, миссис Гленнон, — сказал Мейер. — В больнице нам сказали, что вас выписали, и я подумал…
— Я выздоравливаю, — прервала она его. Она произнесла это слово с такой гордостью, как будто само изучение этого слова досталось ей слишком дорогой ценой.
— Тем более. Мне очень жаль причинять вам это беспокойство. Но вы бы оказали мне неоценимую услугу, если бы смогли ответить на несколько моих вопросов, — сказал Мейер.
— Ну, вы уже здесь. Задавайте ваши вопросы.
— У вас есть дочь, миссис Гленнон?
— И сын тоже. А в чем, собственно, дело?
— Сколько лет вашим детям?
— Эйлин — шестнадцать, а Терри — восемнадцать. А в чем дело?
— А где они сейчас, миссис Гленнон?
— А вам это зачем? Они не сделали ничего плохого.
— А я и не говорил, что они провинились, миссис Гленнон. Просто я…
— Тогда почему вы хотите узнать, где они находятся?
— В действительности мы пытаемся установить…
— Я здесь, мам, — раздался чей-то голос из-за спины Мейера. Голос прозвучал неожиданно и напугал его. Рука его инстинктивно потянулась к револьверу слева на поясе, но вовремя остановилась.
— Что вам угодно, мистер? — спросил он.
— Я — полицейский, — сказал Мейер, прежде чем этому парню взбредет в голову что-нибудь нехорошее. — Мне нужно задать вашей матери несколько вопросов.
— Моя мама только что из больницы. Она не может отвечать ни на какие вопросы, — сказал Терри.
— Ничего, сынок, все в порядке, — сказала миссис Гленнон.
— Позволь мне, мама, самому разобраться с этим делом. А вам, мистер, лучше уйти.
— Но мне нужно задать…
— Я считаю, вам лучше уйти, — сказал Терри.
Извини, конечно, сынок, — сказал Мейер, — но так случилось, что я занимаюсь расследованием убийства, и я думаю, мне придется остаться.
— Убий… — Терри Гленнон молча переваривал информацию. — А кого убили?
— А почему тебя это так интересует? А кого убили, как ты сам думаешь?
— Я не знаю.
— Тогда зачем ты спрашиваешь?
— Не знаю. Вы сказали «убийство», ну я машинально и спросил…
— Ага, понятно, — сказал Мейер. — Вы знаете кого-нибудь по имени Клэр Таунсенд?
— Нет.
— Я ее знаю, — сказала миссис Гленнон. — Это она вас прислала?
— Послушайте, мистер, — снова вмешался Терри, который, очевидно, решил не уступать. — Я же сказал вам, что мама больна. И мне наплевать на то, что вы там расследуете… она не будет…
— Терри, прекрати сейчас же, — строго сказала ему мать. — Ты купил молоко, как я просила?
— Ага.
— Ну, и где оно?
— Я поставил его на стол.
— Ну, и зачем мне нужно это молоко, если оно стоит на столе, куда мне не добраться? Поставь немного на плиту разогреваться и можешь идти.
— Что значит «можешь идти»?
— Это значит, что можешь спуститься вниз к своим друзьям.
— А почему о моих друзьях ты всегда говоришь с таким пренебрежением?
— Терри, пожалуйста, делай, что я говорю.
— И ты позволишь этому типу утомлять себя разными разговорами?
— Я не устала.
— Но ты больна! — вскрикнул Терри. — Ты же только что перенесла операцию, черт возьми!
— Терри! Не ругайся дома, — сказала миссис Гленнон, видимо, уже позабыв, что сама только недавно поминала господа всуе, когда Мейер стоял в коридоре. — А теперь, будь хорошим мальчиком, поставь греться молоко и пойди на улицу… найди там себе какое-нибудь занятие.