Леди, леди, это я!

Макбейн Эд

Ди-Мэо отправился опрашивать очередную парочку преступников, которых когда-то арестовывал Берт Клинг и которые вышли на свободу менее года назад.

Сам Клинг находился в похоронном бюро вместе с Ральфом Таунсендом и занимался там последними приготовлениями перед церемонией завтрашних похорон Клэр.

Поэтому Боб О'Брайен находился в дежурке в одиночестве, когда зазвонил телефон. Он рассеяно снял трубку, приложил ее к уху и сказал: «Восемьдесят седьмой полицейский участок. О'Брайен слушает». Он как раз печатал

отчет по итогам работы полицейской засады в парикмахерской, и весь мозг его был всецело занят этим процессом, пока голос сержанта Дейва Мерчисона в трубке не вернул его к грубой реальности полицейской жизни.

— Боб, говорит Дейв, я дежурю внизу на коммутаторе. Мне только что позвонил патрульный полицейский Оливер с Южного района.

— Ну и?

— Он там обнаружил на тротуаре избитого Мейера.

— Кого?

— Мейера.

— Нашего Мейера.

— Да, нашего Мейера.

— Боже, что там стряслось? Открыли охоту на полицейских? Где, ты сказал, его обнаружили?

— Я уже послал туда скорую помощь. Он должно быть уже на пути в больницу.

— Кто это сделал, Дейв?

— Не знаю. Патрульный сказал, что он просто лежал там весь в крови на тротуаре.

— Я, наверное, сразу поеду в больницу. Дейв, а ты, пожалуйста, позвони лейтенанту. И вызови кого-нибудь сюда мне на смену, а то я здесь один, ладно?

— Ты хочешь, чтобы я вызвал кого-нибудь из дома?

— Я не знаю, что тебе посоветовать, Дейв. Я сам не знаю. Но здесь должен дежурить кто-то из детективов. Вот и задай этот вопрос лейтенанту. А мне самому неохота портить ребятам выходной день.

— Ладно, спрошу лейтенанта. Может быть, Мисколо посидит там у вас, пока кто-нибудь не приедет.

— Да. Спроси у него. В какую больницу его повезли?

— В Главную городскую.

— Я поехал туда, спасибо, Дейв.

— Хорошо, — сказал Мерчисон и повесил трубку.

О'Брайен вернул трубку на рычаг телефона, открыл верхний ящик стола, вытащил оттуда свой служебный револьвер 38-го калибра, пристегнул кобуру на левый бок, надел пиджак и шляпу, театрально развел руками, обращаясь к пустой комнате, дескать «я не виноват» и помчался по ржавым ступенькам вниз. На ходу он махнул дежурному «столоначальнику» Мерчисону и выскочил на улицу, освещенную ярким октябрьским солнцем.

Нечего сказать — хорошенькое начало недели.

Да уж, хорошенькое, ничего не скажешь.

Глава 10

Терри Гленнон был задержан в четыре часа дня. К этому времени в дежурке уже набралось полным-полно закаленных в боях с преступностью сыщиков. Они, казалось, с обманчивым безразличием и снисходительностью посматривали на парня, который сидел на жестком стуле в их окружении и требовал ответа, на каком основании его притащили в этот участок.

Боб О'Брайен взял на себя роль самого любезного

из всех полицейских.

— Мы, как вы изволили выразиться, «притащили» вас в полицейский участок, потому что полагаем, что вы в компании с вашими дружками избили до полусмерти сегодня утром одного полицейского. Вы удовлетворены данным ответом на ваш вопрос?

— Я не понимаю, о чем вы тут говорите, — сказал Гленнон.

— Имя полицейского — детектив Мейер Мейер, — продолжал тем же любезным тоном О'Брайен. — И сейчас он лежит в Центральной городской больнице, где ему залечивают порезы, ссадины, синяки, ушибы и, возможно, даже сотрясение мозга. Ну, как? Теперь вам стало понятней, почему вы здесь?

— А мне все равно не понятно о чем вы здесь говорите.

— Ну ладно. Давай поиграем в молчанку, — сказал О'Брайен. — У нас времени навалом. Я днем съездил в больницу к Мейеру, и он рассказал мне, что утром он ненадолго посетил семейство Гленнонов, где молодой человек по имени Терри Гленнон был очень расстроен тем фактом, что детектив позволил себе наглость разговаривать с его матерью. Мать, по словам Мейера, отпустила несколько саркастических замечаний по поводу друзей этого молодого человека. Ну как, Гленнон? Просветления не наступило?

— Да. Это я помню.

— А теперь, давай-ка, припомним, куда ты пропал после того, как с дружками осуществил нападение на Мейера?

— Никуда я не пропадал. Я был за домом. И я не осуществлял никакого нападения ни на кого.

— Не было тебя за домом, Гленнон. Мы тебя с полудня ищем.

— Я гулял, — сказал Гленнон. — Что тут плохого?

— Ничего плохого, — сказал Карелла. — Любой волен гулять где угодно. Это не противоречит закону. — Он помолчал немного, улыбнулся и сказал:

— И куда же ты пошел гулять, когда вышел из дома, Гленнон?

— Вниз по улице.

— Куда вниз? — спросил Уиллис.

— К кондитерскому магазину.

— Какому кондитерскому магазину? — спросил Браун.

— Тот, что на углу.

— Сколько времени ты провел там? — спросил Ди-Мэо.

— Не могу сказать. Может час, а может и два, разве вспомнишь?

— Ничего. Найдем того, у кого с памятью получше, — сказал О'Брайен. — Почему вы избили Мейера?

— Я не избивал.

— Тогда кто избил его? — спросил Карелла.

— Не знаю.

— Ты когда-нибудь слышал о Клэр Таунсенд?

— Зачем вы избили Мейера?

— Я не избивал.

— Отчего твоей матери не нравятся твои друзья?

— Откуда мне знать? Спросите у нее.

— И спросим. Но сейчас мы беседуем с тобой.

— Я не знаю, почему они не нравятся моей матери.

— Ты состоишь в какой-нибудь банде, Гленнон?

— Нет.

— Может, состоишь членом какого-нибудь клуба? Или как вы там его называете, Гленнон? Спортивный клуб или клуб по интересам?