Леди, леди, это я!
Шрифт:
— Что-то около часа назад.
— Кто поставляет тебе наркоту, Пайн?
— Ой, да бросьте, коп, — сказал Пайн. — Какой смысл кому-то убивать такого парня как Тони? Себе дороже. Это же полная глупость, разве не так? Зачем кто-то будет избавляться от собственного покупателя?
— А как плотно Тони сидел на игле?
— Кололся без остановки.
— И сколько у него уходило в день на наркотики?
— Двадцать пять — тридцать баксов, а может и больше. Точно не знаю. Да сколько б он ни тратил, его толкач никогда б не отказался от
— Знаем, знаем, еще как любят, — сухо заметил Уиллис. — Ну, ладно, расскажи-ка мне все, что тебе известно о Ла-Скале. Сколько ему было лет?
— Примерно как мне — Двадцать три — двадцать четыре года.
— Женат? Холост?
— Холост.
— Родители живы?
— Думаю, что живы, но живут не здесь.
— А где?
— Где-то на западном побережье. Кажется, его папаша крутится в киноиндустрии.
— Что ты имеешь в виду? Кем в киноиндустрии? Что, отец Ла-Скалы — кинозвезда?
— Во-во, ага, кинозвезда. Прямо как мой папашка, — сказал Пайн. — Вы знаете, кто мой папашка? Сам Кэри Грант. А вы что, разве не знали?
— Хватит острить, — сказал Уиллис. — Чем занимается отец Ла-Скалы?
— Работает кем-то в съемочной группе. Кажется, на подхвате: пойди — принеси — отнеси, но точно не знаю. В общем, работает в съемочной группе.
— Ему не известно, что его сын погиб?
— Сомневаюсь, чтоб он знал. В Лос-Анджелесе никто газет не читает.
— Откуда ты, черт возьми, это знаешь?
— Я был на Западе.
— Наверное, проезжал мимо, когда ездил в Мексику за наркотой?
— Какая разница, куда я ездил? Я был на Западе и видел, что в Лос-Анджелесе никто газет не читает. В Лос-Анджелесе все только тем и занимаются, что жалуются на смог, и ищут глазами Лану Тернер: вдруг она остановится рядом на красный сигнал светофора. Больше они там ничего не делают.
— Ты тут у нас первый наркоман с серьезной общественной позицией, — заявил Уиллис.
— Что ж, наркоманы всякие нужны, наркоманы всякие важны, — философствовал Пайн.
— Так значит, Ла-Скала проживал один, так?
— Ага, — подтвердил Пайн.
— А девушка у него была?
— Нет.
— Помимо родителей, у него были родственники?
— Есть сестра, да. Но она тоже живет на западном побережье. В Сан-Франциско.
— Как ты думаешь, Пайн, а в Сан-Франциско они газеты читают?
— Может, и читают. Все, что я знаю о Сан-Франциско, так это то, что все дамы там носят шляпки.
— Как ты думаешь, его сестра знает, что он погиб?
— Не имею ни малейшего понятия. Возьмите и позвоните ей. У вас полно денег налогоплательщиков, так возьмите и позвоните.
— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку, Пайн. Что-то ты стал много острить.
— Ну, хочется иногда какого-то разнообразия в жизни, знаете?
— Не знаю. Другими словами, Пайн, Ла-Скала проживал в этом городе один, да?
— Нет. Зачем им это надо? Он никому не мешал.
— А все его родственники живут в Калифорнии, правильно?
— Верно.
— Значит, плакать о нем здесь некому, — сказал Уиллис.
— Хочу вам по секрету, как полицейскому, сказать, — ответил Пайн. — Что если бы все его родственники жили здесь — они бы все равно по нему плакать не стали.
Пол Блейни служил младшим экспертом судебно-медицинской экспертизы. Он был человеком маленького роста с фиолетовыми глазами и жалкими усиками под носом. По твердому убеждению Блейни, ему, как младшему эксперту, на вскрытие и экспертизу попадали самые жуткие трупы, и он был несказанно удивлен и обрадован, когда ему досталось тело Эйлин Гленнон. Труп девушки не был расчленен, признаков немотивированного насилия на теле не было, колотых ран не было, огнестрельных ран не было, череп был цел. Блейни был убежден, что тот, кто распределял трупы на экспертизу, ошибся и отправил ему такой хороший труп случайно, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, и он принялся за работу без промедления, немного опасаясь, по правде сказать, только одного — что они передумают и пригонят ему на экспертизу другой труп прежде чем он успеет закончить с этим.
Он позвонил в дежурную комнату 87-го полицейского участка во вторник в половине второго дня в полной готовности доложить о результатах вскрытия и экспертизы любому, кто вел это дело. На звонок ответил Стив Карелла. Он уже много раз общался с Блейни, и Блейни был доволен тем, что именно Карелла, а никто либо другой из 87-го участка, снял трубку. Карелла был человеком, который хорошо понимал проблемы судебно-медицинской экспертизы. С Кареллой можно было разговаривать.
Джентльмены обменялись любезными приветствиями, и далее Блейни сказал:
— Я по поводу этой юной девушки, которую нам прислали. Как мне дали понять, ее тело было обнаружено в Маджесте, но этот случай каким-то образом связан с делом, которое расследуете вы, поэтому мне было сказано доложить обо всем вам. Отпечатанный текст экспертизы я пошлю вам чуть позже, но мне кажется, Карелла, что вы хотели бы получить интересующие вас сведения безотлагательно.
— Да. Я рад, что вы позвонили.
— Ее зовут, если не ошибаюсь, Эйлин Гленнон, так? — спросил Блейни.
— Да. Верно.
— Я просто хотел удостовериться, что мы будем разговаривать об одном и том же лице.
— Да. Конечно, — сказал Карелла.
— Это интересный случай, знаете ли, — сказал Блейни. — У нее на теле нет ни одного повреждения. Она потеряла много крови, но никаких видимых внешних ран не обнаружено. По моему мнению, она была мертва уже довольно давно. Я считаю, что смерть наступила где-то вечером или ночью в воскресенье. А где обнаружили ее тело, если точнее?
— В небольшом парке.