Леди любят артефакты 3
Шрифт:
— Значит, это дело рук леди Блэквуд? — убирая волосы со лба, спросила я.
— Удивлена?
— Только тем, что не сразу догадалась, — ответила, говоря не об артефактах покойной хозяйки Холмов, а о лживой душонке Инграмов. — Мне уже приходилось сталкиваться с ее работой.
— Чудесно, значит, наши шансы на успех растут, — заключил Джефри и криво усмехнулся.
15–2
Я не слишком разделяла его уверенность. Насколько мне было известно, леди Блэквуд в своей работе делала упор на бытовые артефакты, которые могли бы облегчить
Вероятно, ему, как аристократу, было нелегко пережить отсутствие магии у себя и сестры. Об этом не говорилось напрямую, однако среди высшего сословия на таких, как близнецы, нередко смотрели с жалостью, считая чуть ли не инвалидами. Однако, как это часто бывает, наличие приличного состояния и звучная фамилия легко искупали подобный изъян. Кто бы мог подумать, что, несмотря на внешнюю уверенность, ощущение собственной неполноценности было укоренено в них гораздо глубже, чем можно ожидать.
Вспомнилось, как Джефри однажды сказал мне, что нужно мыслить шире и каким-то образом активировать магические способности в каждом. Тогда эта фраза показалась то ли шуткой, то ли мечтой. Слишком уж дикой и невозможной была подобная идея.
Во время войны Орденов древние чародеи творили поистине чудовищные вещи в попытке увеличить собственную силу, создать все более разрушительные заклятия и идеальных бойцов для своих армий. Последствия их действий аукаются до нынешних времен. Если слишком часто делать всякие гнусности и обращаться к тьме, то недолог час, когда она обретет достаточно силы и вырвется на волю всепоглощающим хаосом.
Но видимо, леди Блэквуд живо интересовалась этой темой. Вероятно, хотела помочь тому, кого считала другом. Хотя, читая ее дневники, я была уверена, что такая принципиальная женщина, как Вивиан, не стала бы делать ничего предосудительного.
— Вы слишком оптимистичны, — несмотря на свое более чем шаткое положение, я решила не лгать. — Артефакты леди Блэквуд служили очень конкретным и практичным целям.
— Да-да, — отмахнулся он, — каждый по отдельности и связанные воедино. Суть одна — благо для всех, невзирая на происхождение. Ты знала, что со временем замок должен был сам превратиться в артефакт? Самый огромный из ныне существующих.
— Только предполагала.
Джефри недоверчиво вскинул бровь, однако он был последним человеком, которому я стала бы признаваться, что успела сунуть нос туда, куда не следовало. Благо, у меня была гораздо более подходящая версия.
— Когда я занималась подключением стирального артефакта, то обнаружила, что и все остальные связаны между собой. Это было похоже на…
— Живой организм, — закончил он. — Так и есть.
— Но только в планах. Не найдется черного артефактора, способного «оживить» такую громадину.
— Даже леди Лавлейс это не под силу?
— Ни младшей — мне, ни старшей — моей бабушке, ни покойным ныне супругам Лавлейс — моим родителям, — я вновь вынуждена была проигнорировать насмешку. — Даже мой прадед вряд ли справился бы.
— Как хорошо, что у Вивиан был другой подход. Одной живой души
— Рукотворную душу? Вряд ли такое возможно. Может, это была лишь метафора?
— Может. Однако насколько я понял, речь шла о тех, кто живет и будет жить в Холмах. Каждый, кто там рождается и умирает, жертвует часть своей силы, магии или души — называй как хочешь — в общий артефакт, которым станет замок. И со временем он обретет собственный дух, чтобы хранить семью.
— Но каким образом?
— Без понятия. Она болтала что-то про любовь к месту, якобы ее будет достаточно. А рождение и смерть сами по себе несут силу, как главная и неотъемлемая часть жизни.
То, что он говорил, звучало невероятно. Как нечто совершенно новое и невозможное, противоречащее всем современным постулатам черной артефакторики. Теперь мне было ясно, почему леди Блэквуд не делилась своими идеями с Генри. Слишком уж фантастически все это звучало. Однако если бы у нее получилось, то назвать подобное иначе, чем прорыв в магической науке, стало бы невозможно.
— Погодите, лорд Инграм, но вам-то это зачем? — в моей голове было слишком много предположений и мыслей одновременно. — Малиновая заводь не сможет ожить.
— Да гори синим пламенем этот дом! Мне нужна энергия, запертая внутри камня.
Джефри подхватил минерал и так сильно сжал, что у него побелели пальцы. Казалось, он хочет расколоть его, как орех.
Но камень не поддавался, и лицо Инграма исказилось, приобретая странное выражение. Налитые кровью глаза лихорадочно блестели, а на виске пульсировала голубая жилка. Создавалось впечатление, что еще немного, и он швырнет его в стену от злости. В этот момент он был похож на завзятого пьяницу, одержимого желанием выпить. То, что он так страстно хотел заполучить, находилось прямо тут, но было заперто и недоступно.
Я застыла, забыв как дышать. Такой Инграм пугал меня еще больше: своим абсолютным сумасшествием.
Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем Джефри, наконец, пришел в себя и отложил камень. И мне едва удалось сдержать судорожный вздох, когда он снова заговорил:
— Катарина, просто поверь, так будет лучше для всех, — в глубине его глаз вспыхнул безумный огонек. — Мы с Мелани живем как единое существо. У нас одна душа на двоих. И это не правильно! Ты не представляешь, как утомительно все время быть вместе. Я мог бы сбежать. Я знаю, как победить пустоту внутри, как заполнить ее, но Мелани… Она одна не выживет. Высохнет, как колодец. И каждый раз я должен делиться, должен напитывать ее…
Я слушала его, но не могла взять в толк, о чем он говорит. Все это звучало, как бред. Или же странная фантазия, порожденная прогрессирующим безумием. Если это так, то оба они, вероятно, верят в собственную выдуманную историю и тем самым оправдывают свои мерзкие поступки.
— Поэтому ты убил ее?
— Что?
— Леди Блэквуд, — мой голос дрожал. — Убил, чтобы украсть артефакт, которым даже воспользоваться не можешь.
— Я не крал, а взял то, что и так должно было стать моим. И вообще, это была случайность. Трагическая и нелепая.