Лето с чужими
Шрифт:
Кей ринулась к двери.
— Непременно, непременно будь здесь.
Открылась и закрылась тяжелая дверь.
Для Кей мои родители — лишь ненавистные мстительные духи. Как жаль, что она о них так думает. Тем более — кто о них позаботится, если не я.
Я подошел к окну. Кей вот-вот должна выйти из дома. Может, еще дожидается лифта. Или двери только что открылись на седьмом этаже. Вот она зашла в кабину, двери закрылись. Спускается. Она вылетела из холла быстрее, чем я предполагал. Побежала по тротуару в чем была — в белой ночнушке с длинными рукавами и в сандалиях. В моих глазах отпечаталась
Неужели этот взгляд станет последним? Я медленно направился к двери.
Глава 13
— И вчера пришел, и сегодня. Ну как тут не радоваться? — встретил меня с улыбкой на лице отец. Обнажив торс, он вытирал с себя на кухне пот.
— Куда это годится? Брать пример с отца — бросать работу... — Мать разбирала в шкафу вещи.
— Купил пол-арбуза. Целый — много. — Я поставил пакет с арбузом на пол в кухне.
— Живо его в холодильник.
— Он уже охлажденный, — разуваясь, сказал я. — Их продают из холодильника.
— Тогда сразу и поедим. — Мать встала и пошла на кухню.
— Тогда сразу и нужно есть, — тут же за ней повторил отец, продевая руку в рукав халата. И направляясь в комнату: — Арбуз — это хорошо!
— Жарко. Глядишь, вся шея сплошь покроется потницей. — Мать мыла руки.
— Эй, ты чего там делаешь? Снимай рубашку, снимай! — закричал мне отец.
Я подошел к нему:
— Может, сегодня где-нибудь поужинаем?
— Где-нибудь — это где? — переспросила мать.
— Мы вместе ни разу не ходили поесть сукияки1.
— В те годы это, конечно, было того... — Отец регулировал угол поворота вентилятора.
— Ничего, если я сегодня вас угощу?
— Ужинать не дома? — В голосе матери почувствовалось напряжение. Я уже собрался было отменить приглашение:
— Что, здесь лучше?
— Ничего подобного, — возразил отец.
— Так ведь... — выпрямилась мать на кухне.
Мы уже выходили на улицу играть в кэтч-бол, и я посчитал, что родителям ничего не стоит прогуляться до ресторана сукияки [18] где-нибудь в районе ворот Каминаримон [19] . Однако для них это было равносильно преодолению какого-нибудь горного хребта.
18
Сукияки (яп.) — блюдо из тонких ломтиков мяса, обжаренных в растительном масле вместе с луком-пореем, тофу, грибами, китайской капустой, репчатым луком и другими добавками.
19
Ворота Каминаримон — одна из достопримечательностей района Асакуса.
— Ну и ладно. Просто я подумал...
Если уж и прощаться, только не в этой квартире. Мне казалось, что это проще сделать, например, за столом в ресторане сукияки, где много посетителей и официанток. Но усугублять страдания родителей при этом не хотелось.
— Сейчас вообще-то не сезон для сукияки. Что мы, здесь не найдем, чего поесть?
— И то правда. Так и сделаем. Я раньше думал, как хорошо всей семье собраться за одним столом,
— Нет прохлады — нету и кастрюльки.
— Ничего страшного. Извините, если я наговорил лишнего.
— Куда ты встаешь? А кто арбуз будет резать?
Отец заворчал на мать. Как гром средь ясного неба. И я понял, насколько хрупок наш общий с ними мир.
Нет, сегодня я не смогу это сказать. Иначе я их сражу наповал.
— Почему-то опять сюда потянуло.
— Ну и хорошо. Приезжай, когда захочешь.
— Ага.
— Сыграем? В карты?
— После арбуза.
Даже сейчас казалось: скажи я им о разлуке — перевоплотятся в монстров и нападут на меня со зверской силой. И если для меня здесь был только страх, для отца и матери это означало беду: ведь перевоплотились бы они отнюдь не по своему желанию.
Мы ели арбуз, играли в карты.
Мать очень шустро сбрасывала все, что было у нее на руках, и раз за разом легко выигрывала.
Пробило четыре часа, затем пять.
В какой-то момент я хотел прервать игру, но не смог — так весело они развлекались. В комнату прокрались вечерние сумерки.
И вдруг мне стало очень страшно. Если и говорить, то до наступления темноты. Стемнеет, и я тогда уж точно ни на что не решусь. Но вернуться сегодня, ничего не сказав, я тоже не могу.
— Пора включить свет. Который там час? — поднялся отец.
— Седьмой, — ответила мать. Зажглась лампа. Догорала за окном заря.
— Мне нужно сходить в магазин.
— Нашла когда ходить. Хватит того, что вчера купила.
— Так я все сготовила на обед. Осталось только натто [20] .
— Ну и чем ты собираешься кормить Хидэо?
— Отец, — сказал я. — Мама...
— Что?
— Ладно, попейте пока пиво. Сейчас мигом что-нибудь придумаю.
— У меня есть к вам один разговор.
— Разговор?
20
Натто (ял.) — перебродившая и высушенная масса из соевых бобов.
— Что за разговор?
— Ничего, если я прямо сейчас?
— Ничего хорошего. Выкладывай. Я сел прямо и низко поклонился.
— Ты чего? — сказала мать.
— Брось кривляться. — Отец присел опять.
— Мы больше с вами не увидимся.
— Почему?
— Что случилось? — печально вскрикнули они в один голос, словно услышали что-то нелепое и несправедливое. Выходит, они не знают ничего о моем истощении.
— Мне очень приятно у вас бывать. И вы даже представить себе не можете, как я рад нашей встрече. Я хотел бы вас навещать, пусть даже и умру...
— Умрешь?
— С какой стати, сынок?
И я рассказал родителям о предостережениях продюсера и Мамии, о том, как накануне увидел в зеркале свой истинный, до ужаса истощенный облик.
Умолчал я только об отношениях с Кей. Кое-что я вынужден был приукрасить, но так было даже лучше. Родители тут ни при чем, однако некие силы потустороннего мира воздадут по заслугам тому, кто пытается меня с ними разлучить. Я не был уверен, стоило об этом говорить или нет, но у родителей был такой вид, словно их обманули.