Ликвидация

Поярков Алексей Владимирович

Капитан свернул во двор полуразрушенного дома. Семчук кивнул напарнику - давай, мол, за ним, а я в обход.

Сдерживая сильно бьющееся сердце, майор выскочил на параллельную улицу. Никого. «И с чего это такие волнения?
– попробовал он посмеяться над собой.
– Ты же из «Смерша»! На фронте не такое бывало!» Самовнушение обычно всегда поднимало Семчуку настроение, но на этот раз должного действия не оказало.

Он свернул в арку и наткнулся на лежащего навзничь человека в гимнастерке без погон. Напарника убили точным ударом ножа в сердце.

Забыв обо всем, Семчук склонился над погибшим и не узнал о

нацеленном в спину «парабеллуме».

Ида смеялась. Смеялась и кружилась по комнате, обнимая коробку с пирожными. Улыбка удивительно красила ее. Хотя она казалась Чекану неотразимой всегда, даже в самые трудные времена, когда об улыбках никто не думал.

– Эклеры? Не забыл?… - Она снова рассмеялась, понюхала коробку, стала открывать.

Он тоже засмеялся.

– Ида, Ида… - Чекан обнял ее, уткнулся носом в теплую шею.
– Помнишь, на Малой Арнаутской была кондитерская? Недалеко от «Шантеклера», угол Ремесленной?… Когда разведшколу разбомбили, мы по городу прятались… Я уже в штатском был. Бежал с одним придурком. Вижу - наша кондитерская… Забежал, набрал полную коробку - и к тебе… Прибегаю… А соседи говорят, она с румынами ушла…

– Ни с какими румынами я не уходила… Тебя ждала.

Ида снова принялась за коробку. Увидела на ней красное пятно. И подняла красиво очерченные брови.

– Кровь? Откуда?… Это вчерашняя рана?
– Она встревоженно коснулась его правой руки.
– Болит?…

– Не моя, - усмехнулся он.
– На хвост упали двое…

Ида положила коробку на стол, подошла к нему. Обняла сзади за плечи.

– Уезжать надо отсюда…

– Куда?
– снова усмехнулся Чекан.
– К тебе в Польшу? Там тоже коммунисты…

– Это ненадолго, - помотала головой Ида, - их там все ненавидят… Сначала переберемся в Турцию, там посмотрим.

– А там что?

– Спокойнее…

– Я даже языка не знаю…

– Я научу, - улыбнулась Ида.
– Через год будешь говорить. И куш там толковый… А здесь - копеечный… Или тебя здесь что-то держит?

Чекан с улыбкой обернулся, притянул Иду к себе:

– Ничего меня нигде не держит…

Он бережно поцеловал ее пальцы. Прямо в татуированный ромбик с двумя цифрами, верхняя из которых, восьмерка, означала срок, а нижняя, тройка, - число судимостей.

Посреди гоцмановского кабинета стояли, понурившись, Тишак и Саня.

Оперативники разместились вокруг на стульях и табуретах. Сам Гоцман, хмуро качая ногой, сидел на краю стола.

– …Я Семчуку сразу предложил: давайте пойдем с вами, - продолжал бубнить Тишак, не поднимая глаз.
– На расстоянии, прикрытием. А он - нет, Чекан может встречаться с кем-нибудь в кондитерской, останьтесь… Ну вот… остались…

– Ну и хорошо, шо остались, - вяло махнул рукой Гоцман.
– А то и вас бы положил…

– Я ж думал, Семчук - МГБ, контрразведка, опытный…

– Чекан разведшколу прошел, - возразил Гоцман, - и Семчук за это знал. Переиграл их Чекан - так то ж бывает… Ладно, - оборвал он сам себя, махнув рукой.
– С этим все ясно. Теперь за Седого Грека и пленных румын. Леша?…

Якименко поднялся со вздохом.

– Шо за Грека, то я хорошо запомнил рожу, которая его коцнула. Стоял в трамвае… Поц без особых примет, скажем так. Нашелся в нашей фотокартотеке… - Капитан, словно

фокусник, извлек из кармана брюк небольшую карточку и показал ее присутствующим.
– Анатолий Филимонов, кличка Живчик, 1916 года рождения… До войны никак не светился, может, его вообще в Одессе не было… При румынах тоже сидел тихо, вылез после освобождения. От призыва в армию освобожден по здоровью - легкие. Полгода проработал на тяжелом весостроении, как выяснилось, с одной целью - войти в доверие к бухгалтеру завода… Подорвал ихнюю зарплату год назад и с тех пор лег на дно - ни слуху ни духу. По остальным делам дали запрос у ГАУ…

– Интересное кино, - хмыкнул Гоцман, - при румынах сидел тихо, а Грека спичкой убрал так, как не каждый диверсант сможет… Интересно… Ну, дальше…

– По самим румынам ничего важного, - вздохнул Якименко.
– Оба рядовые, по фамилиям - Миронеску и Аргетояну… Подтверждают, шо сидели у Грека как собаки на привязи. Работали за еду. Чинили машины, в основном грузовые. Факт переборки двигателя ЗИСа подтвердили, как и то, шо неоднократно видели арттягач «Додж». Грузовики были разные - и трофейные, румынские и немецкие, и наши военные, даже с номерами воинских частей. Больше ничего не видели и не слышали. Всю войну сидели в тылу, режим Антонеску осуждают. Сильно бедуют, шо их не пускают в церковь по воскресеньям… А, вот еще… Последние дни на базе Грека видели женщину, по описанию худенькую, черноволосую, в ситцевом платье, загорелую, лет тридцати. На том все.

– Ясно, - вздохнул Давид.
– Леш, по румынам дай на всякий случай запрос в ГУПВИ 6, вдруг они все ж таки какие военные преступники, хрен их знает… Чего-то ж они сидели у Грека и не рыпались, хотя триста раз могли его сдать со всеми потрохами.

Распахнулась дверь. Присутствующие встали - в кабинет вошли Омельянчук и Кречетов с пухлым портфелем в руках.

– Товарищи офицеры!
– бодро произнес Омельянчук, указывая на гостя.
– Принимайте пополнение… Помощник военного прокурора майор юстиции Кречетов Виталий Егорович. Принято решение организовать сводную бригаду по делу за обмундирование. Шобы, так сказать, общими усилиями… Так шо знакомьтесь, товарищи… А у меня еще дела.

С минуту в кабинете стоял общий гул приветствий и представлений.

– Ты один к нам?
– спросил Гоцман у Кречетова, когда шум немного улегся.
– Или с группой?

– Пока один. Но при необходимости будем подключать моих.

– О, то козырно!
– хмыкнул Гоцман.
– Вместе с машиной?

– Да, внизу стоит…

– Тишак, - обратился Гоцман к насупившемуся Тишаку, - утри сопли и дуйте обратно до кондитерской. Допросите всех - может, кто еще что знает… Не возражаешь?
– повернулся он к Кречетову.

Тот кинул взгляд на часы.

– Водитель - сержант Умаров. Скажите ему, что до двух часов он в вашем распоряжении.

– Есть, товарищ майор!
– хором вскричали Тишак с Саней, дружно кидаясь к дверям.

– Так!… - Гоцман удовлетворенно оглядел свое хозяйство.
– А мы тебе сейчас рабочий стул организуем.

Леша, пошли в хозуправление… Заодно в финчасть зайдем, сегодня ж получка…

Через пятнадцать минут Гоцман и Кречетов стояли перед обитой черным дерматином дверью. Якименко убежал к начальнику ХОЗУ за ключом.