Ликвидация

Поярков Алексей Владимирович

Наконец он решился - быстро, будто боясь обжечься, набрал номер и наигранно-весело произнес:

– Ивана Марковича можно?… Ошибся?… Ой, звиняйте! Без очков не вижу!

Трубка легла на рычаг. С минуту Шехтель тяжело дышал и утирал пот, успокаивая тяжело колотившееся сердце.

Ночь была на исходе. Море из черного становилось тускло-дымчатым, луна убралась за тонкую пелену облаков. Вокруг тускнеющих звезд появились темные круги. Слегка покачивало. Баркас, по-прежнему заякоренный недалеко от берега, словно

танцевал на привязи. Тяжело приседали на волне и две шлюпки, подошедшие к его борту.

– Эй! Сухофрукты!
– Вахтенный матрос, перегнувшись через леера, всматривался в человека, который медленно, осторожно крепил на борт баркаса что-то темное и тяжелое.
– Шо там вошкаемся? Геть!

– Капитана зови, - отозвалась шлюпка.

– Я те щас!
– присвистнул матрос.

– Дырку в тыкве хочешь?… Сказали тебе - капитана!

Разглядев в руке говорившего ствол, матрос попятился к рубке. Словно повторяя его движения, первая шлюпка откачнулась от баркаса, с ее борта провис длинный тонкий провод.

Из рубки в сопровождении вахтенного показался капитан. Свесился за борт, пытаясь разглядеть непонятный предмет, прикрепленный чужаками, потом окликнул:

– Эй, на ялике!

В редеющей темноте вспыхнул фонарь, освещая лицо капитана. Он невольно сощурился.

– Чекана позови, капитан.

– Какого Чекана?… Вы кто такие?

– Смотри сюда, - спокойно ответили с шлюпки, и луч фонаря выхватил из тьмы готовую к взрыву магнитную мину, висящую на борту судна.

– Хлопцы, не знаю я никакого Чекана.
– Голос капитана стал неуверенным.

– Даю полминуты. Потом взрываю, - холодно пообещали с ялика.

– Да клянусь вам! Не знаю никакого Чекана!

– Отходим, - приказал своим Толя Живчик.
– А то булькнем вместе с этой халабудой… Время уже бежит, - бросил он в сторону капитана.

В отчаянии махнув рукой, капитан скрылся в рубке. Живчик, усмехнувшись, велел табанить. Через пару секунд у лееров возник знакомый силуэт.

– Кто меня спрашивал?
– Голос, как всегда, звучал спокойно и властно.

– Чекан!
– негромко произнес Живчик.
– Один знакомый человек велел передать: или ты с ним встречаешься, или мы взрываем посудину… Ты извини, мне приказали.

Живчик направил на Чекана луч фонаря. Тот, помедлив, сделал знак - подходите.

Стараясь дышать, как учили в разведшколе, Чекан осторожно двигался по катакомбам, освещая путь мощным фонарем. Когда-то здесь добывали ракушечник, из которого построена половина Одессы, а теперь мертвые штольни забыли, как звучат людские шаги, а тем более голоса. Впрочем, не такие уж они были и мертвые, эти штольни. В обитающего здесь катакомбника с рогатой головой и длинными когтями Чекан, конечно, не верил, но шел настороже, держа оружие наготове. После удушающей жары, стоявшей на поверхности, вечные плюс четырнадцать, которые царили здесь, казались погребальным холодом. Раненая рука от холода противно ныла.

Он

дошел до тупика, оглянулся. И обостренным слухом скорее почувствовал, чем услышал, глухое покашливание.

Сжав зубы от ненависти, Чекан вскинул пистолет. В подземелье «парабеллум» громыхнул, как добрая пушка. Взвизгнула пуля, срикошетив о камень в глубине лабиринта, многоголосое эхо заплясало по пустынным коридорам, гуляя от стены к стене. Штольню заволокло горьким пороховым дымом.

Чекан поднял фонарь, осматривая дыру дымохода в углу - нити дыма уходили туда. И тотчас услышал кашляющий смех и до неузнаваемости искаженный акустикой голос Академика:

– Знал, что ты захочешь меня убить… Даже обидно… Столько времени знакомы… В Турцию собрался? Рано. Еще месяц-полтора придется поработать. Потом я сам тебе помогу уехать.

Пока Академик говорил, Чекан бесшумно установил фонарь в расщелину в стене, направив луч на дымоход, и так же осторожно двинулся назад, к выходу из штольни.

– Да не ищи, не ищи ты меня здесь… - Слышно было, как Академик поморщился.
– Здесь разные выходы… Упустишь главное… Иду я у тебя пока забираю. Как закончим операцию - верну. Ну а если что не так - сам понимаешь.

Чекан снова скрипнул зубами. Не таясь, вернулся, сунул ствол «парабеллума» в дыру дымохода и нажал на спуск.

– Ну, успокоился?
– издевательски осведомился Академик, когда утихло эхо.
– Тогда слушай задачу…

Глава одиннадцатая

Заметив, что за его столом кто-то сидит, Гоцман нахмурился - таких фамильярностей он не любил. Но, увидев Кречетова, улыбнулся. Тем более что майор тут же вежливо вскочил, уступая место законному владельцу. Кроме него в кабинете находились Довжик и незнакомый Гоцману белобрысый лейтенант лет двадцати двух, с наивным круглощеким лицом.

– Вот… - кивнул на него Кречетов.
– Товарищ лейтенант, повторите показания.

– Лейтенант Ка-калыньш, - с трудом выдавил из себя офицер, замирая по стойке «смирно».

– В ночь убийства окружного интенданта, - заговорил Кречетов, решив, видимо, что так получится быстрее, - лейтенант проходил в составе комендантского патруля мимо дома убитого. И видел там армейского капитана и женщину.

– К-красивую женщину, - покраснев, уточнил лейтенант.
– Нам п-показалось, что ка-капитан был выпивший. Шел не очень т-твердо.

– Документы проверили?
– осведомился Гоцман.

– Нет.

– Почему?

– Я по-подумал - очень к-красивая п-пара, - моргнул белесыми ресницами лейтенант.
– Зачем по-портить ей вечер?

– Лейтенант Калыньш успел заметить на виске капитана шрам, - тихо вставил свои пять копеек Довжик.

Гоцман молча открыл сейф, достал фотографию Чекана.

– Этот?

– Так т-точно.

– А почему не доложили в окружное Управление военной контрразведки?
– строго спросил Кречетов.
– Знали же, что произошло убийство!