Лилия для Шмеля
Шрифт:
Лишь когда гости принялись за праздничный пирог, я вспомнила, что имениннику согласно традиции доставались лишь бобовые зернышки. Посмотрела на Вейре и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и, вздохнув, склонился над почти пустой тарелкой.
Гладко вечер проходил ровно до тех пор, пока Жуж не напомнил, что он тоже любит пироги, печеньки и другие сладости. Пес заливался требовательным лаем, пытался лапами залезть на стол и, вообще, вел себя совершенно по-свински… — и тут уже мне пришлось вмешаться. Иначе, будучи не в духе, он покажет
— Жуж! — громко окликнула я его. — Ко мне!
Пес послушался. Пулей пролетел под столом и сел у моих ног. А поскольку я при свидетелях не спешила угощать его вкусняшками, он, выслуживаясь, встал на задние лапы, а передние умилительно сложил на груди.
Гости рассмеялись.
— Мы приготовили для именинника небольшое выступление, и Жуж напомнил об этом, — смущаясь, объяснила я. — Позвольте отлучиться ненадолго, чтобы подготовиться.
Взгляд Веспверка обещал мне все кары небесные за самодеятельность. Но отступать поздно. Подхватив Жужа, я гордо встала и направила из залы.
Приказав слугам принести любимую игрушку Жужа из кареты и найти два пуфика, я улучила момент и задобрила песика печеньками.
Схомячив всю мою заначку, пес подобрел, и я, перекрестившись и очертив на груди защитный круг, вернулась к гостям.
Жуж, уже привыкший к нашим дрессировкам, попытался самостоятельно залезть на один из пуфов. Тот оказался высоковат, но упрямец не оставлял попыток — старательно прыгал и уморительно загребал передними лапами. Выступление еще не началось, а гости уже улыбались. Это обнадеживало.
К концу нашего номера, когда Жуж на гневную фразу: «Фу, плохой мальчик!» — выпучивал глазки, замирал и падал на бок, высунув язык, — гости хохотали до слез. Не скажу, что я великая дрессировщица, сколько у Жужа уморительная мордаха, и зрители непривередливые.
И Вейре, и графиня, и даже Веспверк улыбались, а потом хлопали в ладоши, требуя повторить вступление на бис. Один из детей тайком умудрился угостить Жужа сладким пирогом, и в благодарность тот готов был скакать хоть до утра.
Но я хотела, чтобы день рождение запомнилось Вейре не только «маленьким цирком», поэтому, вспомнив некоторые незатейливые игры, предложила гостям поиграть. И они согласились.
Пока мы играли в «Глухую сплетницу», «Веселые рисунки», «Море волнуется»… — я икала. Наверно, шеф-повар костерил меня на чем свет стоит, да и Веспверк тоже. Но я, почувствовав интерес Вейре, уже не могла остановиться и сама не заметила, как стала ведущей праздника. Правда я подбирала такие конкурсы, чтобы именинник мог участвовать в каждом.
Освальд терпел мою самодеятельность, пока не заметил, что Вейре устал. Тогда бесцеремонно, перекрикивая возбужденно гомонящих гостей, объявил:
— А теперь время угощений! — и бросил в меня убийственный взгляд.
«Да я старалась для Вейре!» — невозмутимо раскинула руки в стороны.
«Живо
«Есть, кэп!» — махнула я головой, как делал здешний королевский караул, на что Веспверк закатил глаза. А я, вспомнив про «корчить рожи», не сдержала улыбку. Он понял и повертел головой, мол, какая глупость.
Чтобы не привлекать ненужного внимания к нашему безмолвному спору, пришлось отвернуться.
— Пойдем? — я взяла за руку Вейре, провожавшего гостей в столовую тоскливым взглядом. Если все будет хорошо, то вечером еще раз спустимся.
— Угу, — кивнул он.
Довольные, мы вошли в комнату, где уже стоял поднос с диетической едой. В этот раз порций было две — большая и маленькая. Но по сравнению с тем, чем угощали гостей, это конечно, не то.
— Не хочу есть, — досадливо проворчал Вейре и залез на подоконник. Он часто сидел на нем, рассматривая заснеженный двор.
Даже я чувствовала себя обделенной, поэтому принялась украшать свою тарелку. Из кусочков булки нарезала звездочки и круги, разложила в виде цветов на бледно-зеленом пюре. Порезала мелкие вареные яйца, сделав их грибочками. Из неизвестного красного овоща получились розы…
— Ух ты! Красиво! — заулыбался Вейре. — А украсите мою тарелку тоже?
— Конечно! — я рада стараться. Но пока шаманила над тарелкой Вейре, малыш смотрел таким голодным взглядом, что я, не задумываясь, протянула ему свою.
— А вы? — спросил он, уже держа вилку над «розой».
— Потом еще перекушу, — успокоила ребенка и, чтобы решить вопрос, зачерпнула пюре из его тарелки и положила в свой рот.
Вейре был как никогда доволен. Он уже не печалился из-за сладостей, угощений, приехавших гостей. Наоборот, хотел спуститься и поиграть еще.
Уезжала я довольная. Вейре стоял рядом с герцогом, укутанный с головы до ног, и отчаянно махал мне рукой, а я ему. Меня и так считают чокнутой, так какая разница, что сейчас подумают разъезжающиеся гости.
Но видимо на празднике я сильно перенервничала, потому что на обратной дороге почувствовала себя невероятно уставшей.
Глава 27
На обратном пути Ильнора пошутила:
— И чья же ты, Корфина, компаньонка?
— Простите, — смутилась я. В ответ графиня улыбнулась, показывая, что одобряет мой выбор.
— Зато сегодня Вейре был в замечательном настроении. Мы очень опасались приступа, но, к счастью, все обошлось. Уверена, теперь Освальд будет благоволить тебе.
— Храни нас Видий превыше всех невзгод от гнева и от милости господ, — проворчала я и сильнее укуталась в шаль.
— Корфина? Ты мерзнешь?!
— Не поверите, но да, — призналась. — Ноги околели так, что пальцев не чувствую.
— Ты не заболела?
— Наверно, устала. День прошел в хлопотах и волнении, — улыбнулась графине, и она немного успокоилась.