Лилия для Шмеля
Шрифт:
Пока я гадала, что мы тут забыли, на пороге особняка появились две фигуры, увидев которые, я растерялась.
— Это еще не глушь, но выдели бы в свое лицо! — пошутил Освальд и поспешил к супругам Кратье.
Худощавая темноволосая женщина, чье имя я не запомнила на празднике, улыбнулась герцогу, а потом и мне.
— Рады вас видеть, герцог, баронесса! Вейре заждался вас, — приветливо сообщила она, и я подумала: чего доктору не живется спокойно? Милая же у него жена.
— Как он? — стоило заговорить о сыне, Освальд вмиг стал серьезным.
— Хорошо. Не
Он быстро поднимался в дом в сопровождении хозяина, я же с хозяйкой приотстала, но Вейре, увидев нас в холле, закричал:
— Папа! Баронесса! — его радостный крик разнесся эхом по всему дому.
Радуясь нам, ребенок вертел головой, не зная, к кому броситься первым.
Герцог, надо отдать ему должное, не стал проявлять ревность. Напротив, сделав серьезное лицо, показал сыну, что он мужчина, поэтому лучше поспешить ко мне. И я раскинула руки.
Обнимая подбежавшего Вейре, шепнула, что герцог по нему тоже очень соскучился. И тогда Вейре, держа меня одной рукой, второй потянулся к отцу и крепко сжал его руку. А уж когда поднял голову и заглянул отцу в глаза, тот расчувствовался, потрепал его по макушке, как прежде делала я. Это не ускользнуло от меня, а от Веспверка не ускользнула, что я это заметила. Мы покосились друг на друга, однако сделали вид, будто ничего не было.
Вейре от радости болтал не умолкая, взахлеб рассказывая, как он волновался, что я сломала ногу…
В тихий дом Кратье примчались три урагана, и бедные хозяева дома. Судя по лицу доктора, Вейре измучил его вопросами о моем здоровье, как и его спокойную, даже флегматичную супругу.
Чтобы успокоить ребенка, усадила его на колени и принялась расспрашивать, как он чувствует себя в гостях, а то разговоры все обо мне да обо мне.
— Чем ты тут занимался?
— Читал!
— Понравилась моя история?
— Хорошая! Замечательная! — только не умеет Вейре хитрить: ужасно смущается и отводит глазки.
— Неужели не понравилась? — я, конечно, не ожидала такого, но взяла себя в руки. — Вейре, если так — ничего страшного, мы придумаем с тобой новую, такую, чтобы уж наверняка пришлась тебе по душе.
— Нет-нет-нет! — отчаянно завертел он головой. — Очень понравилась!
Мне было бы проще, если бы мы с Вейре находились одни. Но рядом Кратье, косо поглядывающий, его супруга оценивающая меня с особым женским интересом. Про герцога я вообще молчу.
— Вейре, я же еще руки с дороги не помыла. Можно, отлучусь?
— Конечно! Я провожу вас, баронесса, — хозяйка дома любезно вызвалась проводить меня до ванной комнаты.
Особняк Кратье трехэтажный, но небольшой, выдержан в незнакомом мне строгом стиле. Ступая по светлым ковровым дорожкам, я невольно подумала: бедные слуги — один выбеленный паркет занимает уйму сил и времени, не говоря о кипенно-белой парадной лестнице…
Разглядывая песочного цвета обои с золотистым тиснением и раковину в виде раковины, я больше проникалась характером хозяйки. У такой не забалуешь. Сразу видно: она из хорошей, уважаемой семьи и хозяйка в доме. Потому что, насколько знаю Кратье, он человек простой, совершенно
Когда закончила мыть руки — поспешила в гостиную, где меня ждала Норрет. Но идя по коридору, я невольно замедлила шаг у одной из дверей.
Герцог привык, что в его особняке звукопроницаемость плохая, поэтому беседовал по привычке громко.
— …Вейре, ты должен уметь объясняться с людьми… — наставлял Освальд сына.
И я, грешная, не удержалась и прислушалась: интересно же, какие между ними отношения.
— Да, взрослые лгут, но ты с юных лет не должен привыкать к пагубной привычке. Не прочитал историю — извинись. Кстати, а почему не прочитал? Насколько я знаю — там про твоих любимых грызунов!
Вейре молчал.
— Чего молчишь? Я не ругаю тебя ни в коей мере. Могу даже почитать ее с тобой! Неси!
В ответ ребенок что-то неразборчиво пробормотал, и герцог переспросил:
— Где-где?!
— …
— Что?! Какие ангелы? Вейре?! Ну, что за сказки?! — в голосе Веспверка проступило недовольство. — Ты уже большой мальчик!
— Но я правду говорю! — донесся до меня жалобный голосок.
«Ну не прочитал ребенок — и ладно! Отстаньте от него!» — я готова была ворваться в комнату и остановить «допрос». Однако раздались громкие, раздраженные шаги, потом скрип стула, не рассчитанного на вес Веспверк старшего, и строгий приказ:
— Рассказывай.
— Я просто хотел, чтобы исполнилось желание, — сбиваясь со слез на всхлипы, начал рассказывать Вейре. — Помнишь, мы читали историю, что в день рождения, когда много подарков, надо подарить самый дорогой… — он всхлипнул. — И я подарил… — снова всхлипнул.
— Кому?!
— Не знаю! Я… Я не мог выходить, а дарить было… некому… — Вейре уже почти рыдал. — И я… Я положил его на подоконник.
— На подоконник? — строго уточнил Освальд.
— За окно, — боязливо покаялся ребенок. — Но я быстренько. Открыл его и закрыл! И я закутался в одеяло!
— И?
— А утром, когда проснулся, его уже не было! И я подумал, что его забрали ангелы…
Шумный выдох герцога даже дверь не заглушила.
— И что же ты загадал?
— Не скажу!
— А кому скажешь?
— Никому! Иначе… оно… не исполнится!
— Глупости! Если очень верить — обязательно исполнится! — начал хитрить Освальд, желая узнать, что же Вейре так сильно желает. — И если ты поделишься, то я тоже подарю что-нибудь ангелам, чтобы они уж точно исполнили твое желание!
Вейре молчал. Потом всхлипнул и выдал плаксиво:
— Хочу, чтобы баронесса стала моей мамой…
Я зажала рот рукой. С трудом представляю, что чувствует Освальд, но я не могла сдержать рыданий. И чтобы никто не застал меня в слезах, на цыпочках быстро-быстро помчалась обратно в ванную.
Глава 30
В дорогу герцог взял лишь Кратье, нескольких проверенных слуг и меня. Могу только догадываться, не ревность ли сподвигла Норрит на самоотверженное решение ехать с нами, но она уверенно заявила: