Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
— Правда, — сказал Зырянов. — Я за это голову положу.
— Он за это голову положит, — сказала Лидия, пытаясь улыбнуться, — это правда. Мы собрали большие коллекции, которые имеют важное научное значение и будут изучаться в Москве.
Николай Алексеевич думал. Лидия и Василий молча ждали.
— Сейчас высылайте лямщиков на правый берег. Потом на левый.
Они вышли на посветлевшую палубу.
— Дайте ему мегафон, — сказал Николай Алексеевич помощнику. — Подайте команду отсюда, — сказал он Зырянову.
Василий
Он опустил трубу.
— Пока я не в их руках, они не поверят моим приказам и не исполнят их.
— Как только я подойду к барже, они утопят буксир, — сказал Николай Алексеевич усмехаясь.
— Отправьте канат с нами на берег, — сказал Василий. — Потом скомандуйте им всем на берег. Через час перебросите половину на другой берег.
— Лидия Максимовна, пожелаете остаться на буксире? — робко пригласил сын казака.
— Спасибо, Николай Алексеевич, теперь я сама стану буксиром! — Лидия засмеялась. — Не хочу, чтобы люди меня осудили.
— Эти люди? — Николай Алексеевич чрезвычайно удивился. — Да что вам от их осуждения? Какие же они судьи вам?
— Я не знаю, — искренне сказала Лидия.
Они съехали на берег. Лидия присела на круге каната на снегу.
На барже кричали и спорили, затем гулко прокатился голос бородача, сбивая весь шум, и словно толкнул толпу с палубы. Люди стали сходить по длинной пружинящей доске.
Они сходили с баржи и бежали к Зырянову с решительными, опаленными лицами, сверкая глазами.
— Они не убьют вас? — тихо спросила Лидия.
— Нет. — Василий подумал и повторил более уверенно: — Нет.
Ей казалось, что они сразу собьют его с ног многоголовой, но сливающейся и страшно осмысленной волной.
Они мчались и набегали на худощавого и напрасно такого спокойного юношу возле девушки, сидящей на бунте каната, и обрушились бешеной пеной крика:
— Завел?! Хозяин!
Лидия с облегчением увидела, что к ним бежал буйноголосый.
Василий легко глянул в глаза крикунам и продолжал считать людей на доске, сходивших с баржи. Не отрывая глаз от баржи, он сказал заурядно:
— Посторонитесь, чтобы я видел трап.
Они посторонились и продолжали ругаться так же устрашающе громко, но гораздо спокойнее. Подошли Порожин и Небель.
— К чему эта высадка? — спросил Бернард Егорович.
— «Верхоленец» сам вытянуть не может, — сказала Лидия.
И Василий с облегчением промолчал. Она почувствовала его успокоение и ощутила на себе враждебное ожидание толпы. Это и был момент наибольшей опасности для Зырянова, если бы он принужден был сам ответить на вопрос Небеля.
Она с ненавистью взглянула на Небеля и улыбнулась ему, готовая отразить его дальнейшие бессмысленно страшные выпады. Бернард Егорович воскликнул, издеваясь над Зыряновым:
— Но в таком случае надо спешно
Бородач шагал махом и уже слышал их разговор.
— Что вы, Бернард Егорович! Разве народ позволит вам отнять баржу обратно под слюду! — Она говорила это весело и с ужасом подумала: «На что я способна!»
— Вот именно, у тебя на это зубов не хватит, — весело прогремел буйноголосый и встал рядом с Зыряновым.
Толпа угрожающе загудела, послышались возгласы:
— Голову отломаем!
— Отправить самого в Усть-Кут, самоплавом!
Небель побледнел.
— При чем же я? — сказал он мрачным лицам, надвинувшимся вокруг. — Ведь я сыронизировал.
— А я пять лет сыра не зыривал! — заорал обросший человек. — Отходи, пока цел!
Бернард Егорович, не споря, быстро ушел к барже.
— У меня к вам несколько слов, товарищ Зырянов, — холодно сказал Порожин. — Пройдемся.
— Нельзя ли вам говорить при всех? — попросил Василий.
— Потому что мы любим шепоток во весь роток, товарищ начальник, — сразу поддержали из толпы.
— Пожалуйста. Я узнал, что вы телеграфировали из Усть-Кута Совнаркому Якутии с безответственной просьбой предоставить для экспедиции баржу, фактически на погибель. Меня поражает подобный поступок.
— Я подписал телеграмму своим именем.
— Не верю, чтобы в Совнаркоме обратили внимание на телеграмму, подписанную каким-то Зыряновым, — перебил Порожин с раздражением.
— Вам в тот день нездоровилось, Александр Дмитрич… Надо было смело принять решение и дерзко, без колебаний, провести в жизнь.
— Верно! — воскликнул бородач.
Порожин, морщась, прикрыл ухо.
— Но я не вижу возможности двигаться вперед. Наоборот, вы завели четыреста человек в пустыню, где они принуждены ждать зимнего пути! — Он неловко взмахнул рукой в сторону толпы, заискивая у нее.
— Ох! — сказали в задних рядах.
— Зачем ждать? — весело сказал буйноголосый. — В Жигалове он нас догонит.
— Но «Верхоленец» не тянет.
— Так мы его потянем! — сказала Лидия и вскочила. — Я во главе лямщиков. Кто размотает канат?..
Она слышала себя, громкий свой голос и вызов — и не верила своим ушам.
— Вот это девка!
Лидия взяла конец каната на плечо. Несколько парней бросились к бунту и покатили канат по затоптанному снегу. Сотни рук схватили размотанный канат и подняли. Теперь назовут его бечевой, как принято у бурлаков.
Буксир загудел. На барже привязали буксирный канат-бечеву. Течение оторвало баржу от берега, бечева натянулась и отвердела струной. Внезапная сила шатнула людскую длинную цепь, все начали оступаться на скользких под снегом камнях. Буксир угрожающе-жалобно запищал.