Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Брат… Раиду… Ты не совсем правильно меня понял. Я говорил только о том, что нам нельзя забывать об обязательствах, — совсем смешался Ивар. — А работа в других фелагах — это обязательства и есть. Что от тебя останется, если от них отступиться? И что о тебе будут думать наши соседи?
— Что я сходен обличьем с посланником божьим, — вновь перебил Раиду. — Что я несу в мир то, что угодно самому сыну Одина. Вот, что подумают остальные. А дерзкие речи визжащего мастера магии и им подобных меня не волнуют.
— Ты просто не замечаешь, какая ubler Ruf{?}[дурная молва] о тебе уже ходит!
— Бабьи сплетни смолкнут, как только мы проложим тубы и обеспечим нормальное отопление. Нормальную жизнь. Как в квартирах Мидгарда, а не как в
Ивар взял ложку и вернулся к твердому скиру, который, правда, совсем не лез в глотку. За прожитые бок о бок столетия естественник привык к упертости Раиду и давно не удивлялся безумным выходкам, но такого не ожидал.
А между тем снег полностью растаял, мать-и-мачехи сменились пышными люпинами, которые можно было увидеть на столах почти всех лабораториумов. Перелетные гуси вернулись в Асгард, чтобы занять свое почетное место на обеденном столе. Даже мхи зацвели, радуясь частым дождям. Летняя половина года. К ее концу, по приказу Локи, надо было изучить и ввести в работу отопление и электричество, но Ивар сильно сомневался, что это возможно. Горячие подземные источники пока удалось обнаружить только за пределами поселения, а работать там было смертельно опасно: крестьяне из соседних деревень и так заметили, что в мире отверженных неспокойно. Ивар лично должен был объясняться с соседями. Он, как и многие ученые, выбирался иногда в деревни на тайные свидания. Теперь, когда Один снял метку преступника и забыл вернуть, естественник перестал бояться каждого шороха. Клеймо все еще красовалось на его груди, но маги его не чувствовали.
Не терпящий случайных связей, Ивар давно завел себе постоянную подругу, которую про себя называл «женой». На самом деле, она была женой одного из крестьян, но общаться с отверженными было так выгодно, что чуть ли не полдеревни тайно друг от друга встречались с преступниками, у которых всегда водились и ценные вещи, и еда. У «жены» Ивара было двое детей с огромной разницей в возрасте. Женщина убеждала естественника, что младшая дочь от него, и ученый не имел особых причин ей не верить. До поселения у него было двое сыновей, дочери же не было никогда. Девочку дела взрослых не волновали, и про отверженных она еще ничего не знала, в отличие от матери. Когда Ивар пришел к ней в очередной раз, злой после размолвки с братом, женщина накинулась на него с расспросами: «Что у вас происходит? Мы слышим какой-то странный шум. У вас был праздник?» Ивар отвечал невпопад, не желая вдаваться в подробности промышленной революции, в конце концов, он не ради этого приходил к «жене». Однако взял себе на заметку, что славославить Локи надо потише и каждое новое внедрение проверять на шумность, чтобы не получилась такая же промашка, как с автомобилем. Мало того, что машина не завелась, а только пыхтела, грохотала и дребезжала, так ее еще и соседи слышали. Логисты, правда, клялись и божились, что в следующий раз привезут современную машину, а эту тихо вернут в музей, откуда и позаимствовали на пару ночей, но маги и естественники скептично отнеслись к этой затее.
А между тем день завершения работ над каскетом приближался. Одним светлым, солнечным утром фелаг собрался в лабораториуме, как все считали, в последний раз. Доспехи Локи, призванные защитить от взрыва или еще чего похуже, красовались на всех. О, сколько времени царевич потратил на то, чтобы одеть фелаг. Со дня открытия артефакта прошло так много времени, что все успели забыть, как именно облачаться в доспехи.
— Es ist so erstaunlich{?}[Просто поразительно], как ты научился их надевать самостоятельно! — шептала себе под нос Беркана, в пятый раз неправильно застегивая многочисленные пряжки. — Лагур, ну почему нельзя было создать что-нибудь попроще?
— О дочь Вотана, просьбою своей ты выдаешь прискорбную беспечность! Ведь сложность надевания сего надежности защиты есть порука! И упростив конструкцию, увы, защиту ослабляем мы безмерно! — ответил ученый в своей привычной манере.
Беркана
Локи ждал завершения работы над каскетом с нетерпением: сегодня ученые, наконец, узнают, из чего состоит мощнейшее оружие, которое царевич лично вручит богу. Исследователям потребуется совсем немного времени, чтобы восстановить артефакт, и все, его состав занесут в справочники, а от общества мастера магии можно будет избавиться навсегда! Локи потирал руки, предвкушая скорое расставание с Вождем.
Совсем другие мысли занимали Раиду: расстаться с богом, не видеть его каждый день, не заниматься общим артефактом — это было выше его сил, и, не будь он в первую очередь ученым, он бы сделал все, лишь бы предотвратить последние эксперименты.
— Итак, мы не знаем, понравятся ли артефакту ваши действия, дети мои, — сказал Хагалар, усаживаясь на лавку и закидывая ногу на ногу. — Всем находиться вблизи необязательно. Естественники, кто из вас будет рисковать молодостью и жизнью?
— О мудрый муж, даруй мне сей удел! — Лагур сделал шаг вперед. — Тому есть основания такие: я много думал, многое читал, характер дела лучше понимаю…
— Хорошо, — кивнул Ивар. — Viel Erfolg{?}[Удачи
Хагалар встал со скамейки и согнал всех в угол комнаты.
— Стоять здесь. Я поставлю защитный купол: если что-то случится, вы, дети, останетесь в безопасности. И да, если что-то таки случится, постарайтесь выбраться отсюда. Если, конечно, будет, из чего выбираться.
— А как же ты? — воскликнула Беркана.
— Девочка моя, — маг легонько взъерошил ей волосы. — Я глава этого фелага, я отвечаю за ваши жизни. Я буду рядом с Лагуром, чтобы, notfalls{?}[при необходимости], оказать ему помощь. В особенности, медицинскую.
— Какое благородство, — процедил сквозь зубы Локи. — Неужто ты что-то смыслишь в медицине?
Вождь то ли не расслышал его слов, то ли не обратил на них внимания. Он подошел к столу, куда Лагур уже водрузил порядком опустевший артефакт. В большой плошке он развел огонь, поставил треногу, а на нее поместил фарфоровую плошку поменьше. Хагалар, для которого поддержание щита не требовало больших усилий, стоял рядом и внимательно следил за всеми манипуляциями естественника. Раньше фелаг не решался нагревать содержимое каскета — последствия этой операции были непредсказуемы: мог выделиться ядовитый газ, произойти взрыв или еще что-нибудь непредсказуемое. Однако все остальные исследования уже были проведены по нескольку раз и результатов не дали. Лагур недрогнувшей рукой налил в чашку голубую вязкую жидкость и подбросил щепок в огонь. Все затаили дыхание. Ивар ощущал дрожь в коленях, даже несмотря на уверения Хагалара, мол, щит выдержит что угодно. Вдруг каскет рванет со всей своей космической мощью и разнесет пол-Асгарда? Ивар хорошо помнил рассказы царевен Ётунхейма о могуществе древнейшего артефакта.
Мгновения сменялись минутами, но ничего не происходило: ни взрыва, ни выделения яда. В конце концов, синяя жидкость улетучилась, не достигнув точки кипения. Полностью. В плошке не осталось ничего, даже намека на твердый осадок. Лагур невозмутимо потушил огонь и приступил ко второй части эксперимента. Он положил в каскет медь и кивнул Хагалару. Маг пустил легкий разряд электрического тока. Прошло достаточно много времени, прежде чем на медь налипли черные частички.
— Железо, — констатировал Лагур.
— Которое не могло выпариться в предыдущем опыте! — подытожил Раиду. — О пламя возмездия, опять ни один эксперимент не подтверждает другой! — Он кричал якобы от негодования, стараясь скрыть захлестывавшую его радость — ничего не вышло, они и дальше будут работать над каскетом, он еще долго сможет лицезреть бога! Сам Локи стоял в углу, скрестив руки на груди и плотно сжав губы. Полный провал. На этих ученых ни в чем нельзя положиться. Сколько еще месяцев им потребуется на то, чтобы достигнуть хоть каких-нибудь результатов?