Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Локи недоуменно уставился на мага. Хагалар нехотя вздохнул и отвел взгляд первым; теперь еще придется пояснять прописные истины.
— Локи, была война. А война настолько беспощадна и сурова, что вынуждает забыть о том, кто ты есть на самом деле, и совершить ужасные вещи. Война высасывала из асов душу, уничтожала в нас всё лучшее, оставляя внутри лишь дикую жажду мести. Так что, могу тебя заверить, мы все были мастерами, да такими, что даже вспоминать сейчас страшно. Просто я, чтобы сохранить рассудок, нашел извращенное удовольствие в неизбежном исполнении далеко не самых приятных обязанностей.
— Наконец-то я смог его тебе доставить, — глупый ребенок пошло улыбнулся, радуясь собственной шутке.
— Ты не
— Отключать сознание, — неуместно весело откликнулся царевич. — С нами работали лучшие палачи Асгарда. Ежедневные занятия в течение нескольких столетий — вот и весь секрет!
— Что?! — переспросил маг ледяным тоном. Слова казались самым настоящим бредом или ложью. Может, он ослышался? Один же не мог, не имел права экспериментировать на своих детях. Пожалуй, стоит заглянуть во дворец и поговорить с царем по душам. — Один посмел обучать вас этой методике?! Ни на ком не опробованной! Это чистое безумие! — в глазах Хагалара блеснул недобрый огонь. Маг внезапно соскочил с качелей и принялся бешено ходить туда-сюда, стараясь унять ярость: древняя магия и старые умения требовали выхода, а рядом не было никого, кроме глупого ребенка. — Я бы этого не допустил… — добавил он тише.
— Но тренировки не были жестокими… — попытался возразить Локи, но маг одним движением руки заставил его замолчать.
— Ты понятия не имеешь о последствиях таких тренировок. Счастье, что вы с Тором вообще живы! — крикнул он в ответ. В груди неожиданно быстро разливалась горячая злость. На глаза словно опустилась непроницаемая пелена, а во рту пересохло. Еще одна мысль о неправоте Одина, совершившего столь необдуманный и ужасный поступок, и мастер, будучи не в силах справиться с ненавистью и гневом, помчится во дворец, уничтожая все на своем пути.
— Пойдем выпьем. У меня еще остался твой виски, — Хагалар слишком резко выдохнул и попытался перевести тему. Еще немного разговоров об обучении царевичей, и он одним неконтролируемым всплеском силы сравняет с землей все постройки вплоть до самой окраины поселения.
Локи не выказал никакого удивления ни по поводу резкой смены темы, ни по поводу неожиданного предложения. Лишь величаво встал с качелей, будто с трона, и вальяжно последовал за мастером, не задавая лишних вопросов. Пользуясь тем, что идёт впереди и царевич не может его видеть, Хагалар потихоньку восстанавливал дыхание в такт медленным шагам. Яростный зверь сердца прекратил скалиться и брызгать ядом во все стороны. Еще немного, и он почтительно последует за обуздавшим его хозяином, не причинив вреда неповинным.
— Лооооооооокииииии!
Нечеловеческий крик вывел Хагалара из полузабытья, заставив чуть ли не вздрогнуть. Им навстречу несся маленький ураган во плоти. Песчанка — ночной кошмар Локи. Хагалар несколько раз наблюдал за тем, как неугомонная девочка, словно непоседливый трехсотлетний ребенок, весело улыбаясь, висла на сыне Одина, как этот самый сын Одина, напоминавший обычно гордого павлина из ванахеймского животного сада, скрывался в первом попавшемся доме, когда ему удавалось завидеть Беркану первым. Вот и сейчас царевич со священным ужасом в глазах отшатнулся назад, незаметно, маленькими шажками, передвигаясь за мощную спину мага. В порыве чувств Песчанка вполне могла придушить. Хагалар знал это не понаслышке. Знал он и средство борьбы с девочкой. Убегать от нее было бессмысленно и глупо, гораздо лучше действовала другая методика, которую Хагалар собирался показать напуганному детенышу. Он широко улыбнулся и приветливо пошел навстречу Беркане, наклоняясь и раскрывая объятья. Среди больших бед последних дней это столкновение почти развеселило его. Давно известное решение пустяковой проблемы приободряло на фоне досадных неудач.
— Иди сюда!
Девочке
— Хагалар! Хагалар! — Песчанка лепетала что-то бессвязное, сутью чего был восторг. Ошарашенный Локи, не скрывая изумления, лишь стоял как вкопанный и не решался подойти ближе. Вскоре у Хагалара начала кружиться голова: он опустил Беркану, и она тут же понеслась дальше, не спотыкаясь, не вихляя. Ее бы координацию движений да бравому воину…
— Ты так о ней печешься… — растеряно пробормотал Локи, с трудом возвращая голосу привычное равнодушие. Разумеется, он не помнил, как когда-то давно Хагалар точно так же кружил его самого. Совершенно не помнил.
— Меня любят хорошие дети, — пожал плечами Вождь и как ни в чем не бывало продолжил путь, оставляя позади едва сдерживающего смех плохого ребенка. Причем этот плохой ребенок даже не представлял, как сильно мог пострадать из-за того, что привел в движение силы, с которыми справиться не в состоянии.
В полном молчании маги добрались до хранилища документов, пустующего вечерами. Хагалар подошел к темному углу и привел в движение собственноручно изобретенный механизм; открылся небольшой тайник в стене, где стояла бутылка ванахеймского виски. Хагалар так и не нашел повода, по которому стоило бы открыть столь ценный подарок. Кроме бутылки, в тайнике пылились изящные хрустальные бокалы из Юсальвхейма, украшенные драконами — подарок Фригги на давнишний день рождения. Это была единственная вещь, которая помнила блеск Гладсхейма. В свое время маленький Локи любил брать их без разрешения и пить молоко, представляя, будто он Один Всеотец и пьет виски. Детские мечты так и не сбылись: царевич не стал Одином и никогда не станет, а вот виски попробовать может. Тишину нарушило приятное журчание темной жидкости, по комнате разлился терпкий аромат. Хагалар позаботился и об освещении: достал лампу из мыльного камня, залил в нее масло; не к месту вспомнился мидгардский выключатель, для которого не нужна была ни лампа, ни масло из печени рыбы, ни хлопковый фитиль. Маги одновременно взяли бокалы и пригубили, наслаждаясь непередаваемым вкусом древнего напитка. Точнее, наслаждался Хагалар, а Локи пытался не закашляться и не опозориться перед мастером: это все-таки был не мед и не эль.
— Водой разбавить? — ехидно поинтересовался Хагалар, улыбаясь впервые за последние много ночей: чужие мучения всегда приносили ему несравненное удовольствие, и этот раз не был исключением. Локи удостоил его только злобным взглядом и залпом осушил бокал…
— Может, ты еще помнишь статуэтку из хрусталя, которая стояла на столе твоей матери? — заплетающимся языком спросил маг некоторое время спустя.
Он чувствовал небывалую легкость и большое желание поговорить о чем-нибудь интимном, о том, что когда-то связывало его и Локи. Царевич спокойно допил обжигающий похлеще чоколатля виски и как-то неопределенно кивнул. Учитывая, что ему на тот момент не было и трехсот зим, вряд ли он помнил отчетливо.
— Там были изображены альвы.
— Да, — подтвердил Хагалар. — Альвы ее и подарили, — маг прервался, выпивая очередной бокал виски, который Локи услужливо налил. — Семью из хрусталя. Это был оберег. Твоя мать им очень дорожила, но то ли Тор, то ли ты его, в конце концов, разбили.
— Я не помню, — царевич отмахнулся, откидываясь немного назад и чуть ли не падая.
— Немудрено. Ты был маленьким. — Вождь сделал еще один глоток, ненадолго замолкая и собираясь с мыслями. — В Альвхейме считается, что оберег бьется к беде… — он сделал еще одну паузу, с отвращением вспоминая давнее прошлое. — А мы не поверили. И зря.