Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Ну что же вы, мои дорогие, любимые друзья, неужели вам не нравится мой дом? — Царевич будто специально подливал масла в огонь, изображая не то невинную жертву, не то раба: он лично вручил каждому по кружке с молоком. Ивар не посмел отказаться и осушил свою залпом — давнишнее желание, наконец-то, исполнилось. Напиток оказался чересчур приторным и сладким, вовсе не похожим на обычное молоко. Хагалар от угощения отказался: он по-хозяйски уселся на кровать, закинув ногу на ногу:
— А у тебя тут очень мягко! — вальяжно заявил он и провел ладонью по шкуре.
Раиду так и не отвел взгляда с выбранной ножки стола, только задышал еще громче и чаще, пытаясь удержаться от решительных действий. Неимоверное желание разорвать мага на куски росло с каждым мгновением, но он сдерживался, даже очередного бранного слова не произнес
— Ты лежишь на моей кровати, желая поменяться ролями?
— Ты сам предложил проходить и чувствовать себя как дома. Раздевайся пока, — безразлично махнул рукой Хагалар, в уверенном голосе которого не слышалось ни капли сочувствия.
Ученые вздрогнули, переводя растерянный взгляд с Локи на Хагалара. Сейчас все начнется. Стакан громко хрустнул в руке Раиду, сжавшего губы в тонкую линию. Беркана, которой не повезло сидеть рядом, боязливо сглотнула и, стараясь не делать резких движений, немного отодвинулась от не до конца выздоровевшего, но все такого же страстного естественника. Локи медленно встал и с кошачьей грацией принялся раздеваться. Если судить по его лицу, то не происходило абсолютно ничего из ряда вон выходящего. Он аккуратно, чуть ли не танцуя, расстегивал пуговицы. Зрелище завораживало. Невольные зрители все как один любовались утонченной пластикой. Ивар, отвлёкшись от созерцания избранной точки, мысленно признал, что никогда раньше не видел Локи таким легким, воздушным. Он не понимал, чего тот хочет добиться: то ли вывести из себя Хагалара, то ли умилостивить и таким образом избежать слишком жестокого наказания. Сам маг с интересом наблюдал за действом. Его глаза зажглись опасным огнем, но Ивар даже не шелохнулся, не посмел нарушить танец и предупредить Локи о несомненно надвигающейся угрозе.
— Что ты время тянешь, будто ждешь, пока мы уснем здесь окончательно, или, может, пытаешься меня соблазнить?
Ивар тревожно сглотнул, прогоняя наваждение. Картинка сразу рассыпалась. «Соблазнить»? Да после таких обвинений Локи бросится на обидчика и будет прав. Как-никак, для настоящего воина нет худших подозрений, чем подозрение в мужеложстве! Однако царевич нападать не спешил. Справившись с рубахой, он, нахально оскалившись, подошел к магу вплотную.
— О нет, в отличие от тебя, мужчины меня не интересуют. Зато почему бы мне не соблазнить твою то ли дочь, то ли любовницу? И ведь за это преступление осудят не меня…
Наступила зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Безобидное наказание вполне могло превратиться в еще одну драку с членовредительством. Обычно после взаимных оскорблений шел обмен боевыми ударами, однако маг, вместо того, чтобы рассердиться на немыслимую дерзость, только усмехнулся:
— Шути-шути, посмотрим, что дальше будет. — Все также ухмыляясь, он достал из небытия розги и веревки. По комнате пронесся вздох облегчения: обычное наказание уже казалось ученым не таким уж и страшным.
— Неужели боишься меня? — Локи, наиграно удивившись, бросил презрительный взгляд на веревки. Чтобы он, сын Одина, да в верёвках…
— Облегчаю себе работу, — Хагалар взял в руки не особо длинную бечеву и похлопал по шкуре рядом с собой. — Иди сюда, мой мальчик.
Локи только незаметно повел бровью, а у мага в руках уже извивалась змея! Ивар плохо разбирался в пресмыкающихся, но по закругленному хвосту с шипиком определил слепозмейку. Червеобразные черные змейки, появившиеся по желанию царевича на месте веревок, привели в восторг Хагалара и в истерику Беркану. Как только одна особо шустрая поползла в сторону магиолога, та молниеносно вскочила с ногами на сундук и огласила покои таким пронзительным визгом, что слышали, должно быть, все соседи. Хагалар щелкнул пальцами — веревки поползли к нему. Локи, насмешливо склонив голову, повторил его жест — змеи вновь расползлись в разные стороны. Ивар, пребывая в полной растерянности, не знал, что и делать: то ли ловить змей, то ли не вмешиваться в разборки веселящихся магов. По всему выходило, что представление может закончиться нехорошими последствиями: Беркана, по-прежнему стоя на сундуке, крепко схватила Раиду за плечи и слезать не собиралась, сам Раиду,
— Раздевать меня сам будешь? — зло бросил он магу, прищурив зеленые глаза.
Тот не удостоил жертву даже взглядом, просто щелкнул еще раз пальцами. Беркана быстро уселась обратно на сундук и уткнулась глазами в пол — длинный ворс овечьей шкуры не полностью скрывал тело Локи.
— Я ожидал от тебя большего… — в недовольном голосе царевича явно слышалась насмешка, будто всё, только что произошедшее, доставило ему лишь небольшие неудобства. Но лучше бы он не раздражал понапрасну своего палача, который уже взял в руки одно из орудий. Это был ивовый прут, не слишком длинный или толстый, но даже он в умелых руках мог стать беспощадным орудием пытки. Хагалар сделал пару пробных взмахов, со свистящим звуком рассекая воздух. Раиду до крови сжал кулаки. Ивар знал, что брат с большим удовольствием поменялся бы с Локи местами. Только бы он не бросился на Хагалара! Ведь иначе придется вмешиваться, успокаивать брата и увеличивать муки Локи.
Первые несколько ударов маг нанес быстро. Беркана трусливо зажмурилась, судорожно схватила руку Ивара и сжала с такой силой, что чуть не выломала и так повреждённое запястье. Сам Ивар, даже не глядя на кровать, поймал себя на мысли, что сжимает в кулак свободную руку. Плечо Лагура, прижатое к его руке из-за тесноты, дернулось, но этот скорее перелистывал страницу, нежели переживал вместе со всеми. Только бы истязание побыстрее закончилось! И вдруг, словно повинуясь желанию естественника, свист прекратился.
— Ну как тебе? — издевательски спросил Хагалар.
Ивар осторожно поднял голову: маг стоял, покручивая прут в руке. Это было неправильно! Любой, кто хоть раз подвергался наказанию розгами, знал, что больнее всего не когда бьют, а когда перестают. Любители чужих мучений растягивали наказание, останавливаясь после каждого удара, давая прочувствовать всю силу режущей боли. Но истязателями палачи поселения никогда не были.
— Продолжай! — отчаянно воскликнул Ивар, когда понял, что Локи отвечать не собирается. Маг неспешно, явно получая удовольствие от страданий Локи и переживаний естественников, повернулся к нему, послал обворожительную улыбку, снова угрожающе замахнулся и безжалостно нанес еще один мощный удар. Беркана, вновь услышав столь отвратительный свист прутьев, врезавшихся в спину царевича, вздрогнула и впилась острыми ногтями в руку Ивара, однако тот даже не заметил легкой боли. Он только внимательно следил за происходящем, хотя минуту назад дал себе слово смотреть куда угодно, но только не на помост.
Локи чувствовал себя почти на вершине блаженства и, без малейшей доли тревоги глядя на лица естественников, коварно улыбался, обнажив белые зубы. Небольшой спектакль для друзей удался, в него безоговорочно поверили: сконфуженные софелаговцы смотрели куда угодно, но только не на кровать. А забава со змеями понравилась даже Хагалару и придала наказанию нотку гадливости. Именно то, что ему, сыну Одина, сейчас и нужно. Как Локи и ожидал, маг бил далеко не со всей силы. Он не выказывал желания замучить, скорее — унизить самим фактом того, что какой-то отверженный лупит сына царя. Происходящее вызывало раздражение: выскочка посмел сотворить такое… Но предвкушение веселья всё-таки его заглушало. Боль, жгучая, напоминающая палящие языки пламени, была вполне терпимой. Локи, не имея возможности видеть, лишь предполагал, что на спине оставались всего лишь рубцы, а не кровоподтеки. Перенести такую боль он мог играючи, что лишь добавляло ему уверенности в своих силах, поэтому он и не отключил сознание. Однако если он будет долго лежать, отмалчиваясь, то кто-нибудь может заподозрить его в покорном признании поражения, что совершенно недопустимо. О нет, он хотел устроить настоящее представление, и он приложит все усилия, чтобы осуществить задуманное. Хагалар пожалеет о том, что связался с сыном Одина! И впредь будет выказывать ему уважение!