Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
И вот Вождь схватил последний прут — два-три удара — он переломился пополам и полетел в дальний угол к своим собратьям. Локи продолжал дерзко улыбаться, не давая понять противнику, насколько напуган на самом деле. Нет, врагу он больше своего страха не покажет! Хагалар пошарил рукой по полу, не нашел очередного орудия и выпрямился. К нему начал возвращаться рассудок: на лице вместо устрашающей каменной маски с кроваво-красными глазами стали проступать черты обычного немолодого аса. Локи тихо выдохнул, радуясь происходящему: кажется, удача сегодня на его стороне. Правда, он старался не думать о том, что сейчас представляет собой его спина. Вряд ли сильно приглядное зрелище.
— Ты мне шкуры запачкал.
Говорить и держать болевой барьер одновременно было
Маг не ответил. У него словно спала пелена с глаз: он сделал несколько шагов назад, стер с лица невидимые бисеринки пота. Хагалар тяжело дышал и все не мог отвести взгляда от иссеченной спины. Установившуюся тишину нарушили тихие шаги. Лагур, бодрый, решительный, не похожий сам на себя, подошел к мастеру.
— Ты, ослепленный властью сильный маг, из наказания пытку учинивший! Глупец, свою гордыню не сдержавший, достойно поражения не приняв, ты заменил свет разума на ярость и лик свой истинный явил впервые нам! Чудовище, палач и кровопийца, ты истязание будешь продолжать, или могу я к Логе подступиться, и боль от ран его мгновенно снять?
Лагур впервые в жизни смотрел в глаза собеседнику, а не в книгу, и это пугало не меньше, чем недавнее преображение Хагалара. Маг сдержанно кивнул. Локи снова приподнял голову и посмотрел на софелаговцев: по щеке Берканы текли слезы, на лицах Ивара и Раиду застыла гримаса ужаса, будто только что воплотились в жизнь их самые худшие ночные кошмары. Вряд ли такого ожидал Хагалар, когда настаивал на наказании. Что еще раз доказывает победу сына Одина. Верно, пусть он пострадал больше, чем ожидал, зато затея удалась. Лагур подошел ближе и густо посыпал спину порошком. Он не терял зря времени: пока остальные кричали и плакали, он не просто нашел камни, а еще и растолок их. Локи хотел было остановить естественника: его терзало почти детское любопытство посмотреть, насколько сильные повреждения Хагалар нанес — но вовремя одумался. Все же смотреть на собственные внутренности и вывернутые кости гораздо менее приятно, чем на кости побежденных врагов, что ему и пристало по статусу. Царевич сосредоточился, понемногу снимая барьер. Целительные камни действовали не мгновенно. Прошло несколько томительных минут, прежде чем он полностью включил сознание и убедился, что мир сияет всеми красками, что он не чувствует ничего, кроме слабости, вызванной потерей крови. Значит, все в порядке, и он победил! Змеи исчезли, и Локи смог, наконец, развернуться: несколько шкур было испорчено безвозвратно — ни один раб не отмоет такое количество крови. Свежей, пахучей. Терпкий запах создавал иллюзию ужасного сражения, в котором Локи Одинссону только что удалось вырвать самую настоящую победу.
— Я восхищен выдержкой сына Одина, — послышался голос Хагалара, и в этот раз в нем не было ни капли насмешки. — Пусть мудрость настоящего царя тебе еще неведома, но ты уже не дитя и стойко принимаешь испытания. Когда ты будешь готов занять свое место в жизни, я буду рад служить тебе.
Маги обменялись очень серьезными взглядами: каждый признал силу другого.
Мастер кивнул Локи, впервые за полгода оказывая хоть какие-то почести воспитаннику самого Одина, и покинул дом, сняв напоследок все заклинания. Ученые, освободившиеся от пут, не знали, что говорить и делать. Локи смотрел на них дружелюбно, но заводить разговор не спешил, а они не смели и рта раскрыть. Могли бы поздравить его с победой.
Не в силах больше находиться в помещении, где недавно развернулось такое страшное действо, Беркана, заплаканная и ещё не отошедшая от шока, последний раз сочувствующе взглянула в глаза Локи и вышла. Чуть ли не выбежала, спотыкаясь на ровном месте. За ней неспешно последовал Ивар, бросив напоследок что-то нечленораздельное. Раиду задержался дольше других: он долгую минуту смотрел в лицо Локи, и было в этом взгляде
— Большое спасибо. Твоя идея была великолепна! — великодушно поблагодарил Локи. Не стоило забывать, что именно Лагур подтолкнул его к представлению, но лишь с помощью умений воспитанника самого Одина рискованная игра обернулась полной победой!
— Совет давал я, глупый сын Вотана, не ведая, как ты поймешь его! Ты ж глупостью безмерною своей безумство мага вызвал столь беспечно! Ведь он, слепящей яростью плененный, орудие любое мог явить — хвала богам, что жив ты по сей час! Мы не смогли б остановить его: как наша ни сильна к тебе любовь, но ярость мага во сто крат сильнее!
Довольный царевич решил ради интереса подыграть своему странному софелаговцу:
— И что я делать должен был, скажи? Просить пощады или снисхождения? Он дал бы, ведь не боль, а унижение хотел он мне сегодня принести. Меня сломить он жаждет, ты же знаешь.
— Я знаю, что неправ ты, как и он! Вы все слепы, и я один лишь вижу — пока ты жив, ты местью дни наполнишь, — но умерев, утратишь все мечты!
— Значит, стоит забыть о чести ради физического существования? — недовольно переспросил Локи, переходя на обычную речь.
Лагур не опустился до спора. Он встал с кровати и спросил:
— О славный Логе, нужен врач тебе — иль, может быть, тебя оставлю я?
— Оставь меня, не стой в моем проходе, — в тон ему ответил Локи. Естественник благосклонно кивнул и неторопливо удалился, а царевич только после его ухода задумался: почему отрешенный от мира мечтатель Лагур — единственный, кто поинтересовался его здоровьем? Внутри что-то недовольно шевельнулось.
====== Глава 46 ======
— Дай мне успокоительное!
— Тебе пустырник, валерьяну или что-нибудь сильное, синтетическое? — вяло спросил Алгир, поморщившись и с явной неохотой оторвавшись от человеческой книги по имплантантам. Привычка Хагалара неожиданно врываться куда угодно и когда угодно в свое время стоила жизни нескольким асам; хорохорившийся любимец царя обожал отвлекать целителя от операций, заявлять, что «Один приказал явиться вот прямо сейчас» и, не слушая возражений, оттаскивать его от пациентов. И, пускай это было давно, во времена минувших войн, но Алгир славился отменной памятью. Даже сейчас он по именам и лицам помнил всех несчастных врагов и пленников, пострадавших от необузданной ярости мага. Поскольку лечение было длительным и далеко не всегда успешным, Алгир несказанно обрадовался, когда узнал, что Хагалар оставляет военную службу и хочет измениться. Он даже помог ему — разработал целый курс лечения, включавший в себя десятки разных успокоительных лекарств и упражнений. Тогда казалось, что система себя оправдала и боевой маг стал походить на обычного аса. Но все ожидания и надежды оказались напрасными: прошли столетия, и искусственная оболочка человечности дала слабину. А ведь Алгир, будучи разумным асом и реалистом, изначально имел определенные опасения и неоднократно предупреждал приятеля о том, что работа мастера слишком тяжела для бывшего воина!
— Дай мне все, я сам разберусь, — сурово гаркнул Хагалар, после чего рухнул на лавку как подкошенный. На однотонной светлой одежде выделялись темные, почти бурые пятна крови, ещё живее воскрешая в голове целителя картины из прошлого.
— Ты успел спрятать труп Раиду? — сухо спросил он, разыскивая среди сотен снадобий все возможные успокоительные.
Ни один мускул не дрогнул на лице целителя. Ему, как и в большинстве случаев, не было никакого дела до происходящего. Порой складывалось впечатление, что даже самое страшное событие, такое, как, к примеру, неминуемая кончина, не смогло бы заставить Алгира проявить хоть какие-то эмоции.