Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Мои предыдущие друзья меня предали, — напомнил Локи. — А среди новых не все преступники. Тот, с кем я сегодня приехал, нет.
— Это он так говорит.
— Он не клеймен.
Мать в ответ только головой покачала и принялась объяснять как малому ребенку:
— Отсутствие клейма обозначает только то, что суда не было, что твой… друг сбежал раньше. Локи, если бы я могла, то приказала бы тебе вернуться домой и забыть о висельниках.
Локи, устремивший задумчивый взгляд вдаль, лишь промолчал. Что-то неладное творилось в царской семье: сперва отец специально отправляет его в
— В кого ты превратился? Где тот Локи, которого я знала тысячу зим? Ты изменился до неузнаваемости!
— А каким ты хочешь меня видеть? — спросил царевич раздраженно. — Мама, я пытался доказать, что достоин трона — отец не оценил. Я попытался завоевать трон своими руками — и опять оказался неправ. Сейчас я пытаюсь примириться с участью изгнанника и приспособиться к тому миру, в который вы меня сослали — и ты недовольна. Скажи мне прямо, что я, по-твоему, должен сделать?
— Вернуться домой и даже близко не подходить к Хагалару! — выпалила царица на одном дыхании. Давно Локи не видел в ее глазах, обычно столь родных и добрых, такой решимости. — Не забывай, кто твоя семья, кто тебя по-настоящему любит.
— Я и не забываю, — пробормотал Локи недовольно: неприятно было осознавать, что даже мать считает его виновным и думает, что он совершенно равнодушен к семье. — Я могу задать тебе только один вопрос?
Фригг насторожено кивнула.
— Кто такой Хагалар на самом деле?
Вопрос упал камнем в песок. Воцарилось неловкое молчание. По глазам матери трудно было что-либо понять и распознать какие-то эмоции: она не изменилась в лице, даже бровью не повела, просто отвернула голову. Локи уже решил, что не услышит ответа, но ошибся.
— Спроси у отца. Если он посчитает, что тебе нужно знать, расскажет.
— Отец отдал меня Хагалару, — более уверенно продолжил Локи, чувствуя слабину противника. — Он ему доверяет. Ты же явно против него. Я не понимаю, почему? Он твой родственник?
— Нет, — ответила царица так резко, что Локи понял — расспрашивать дальше бесполезно. Как же хорошо переводить стрелки на отца, которого сейчас нет во дворце.
— Когда он вернется?
— Он точно не говорил мне. Если ты погостишь подольше, то обязательно встретишь его. Хугин и Мунин уже, наверняка, предупредили его о твоем приезде.
— Да, я видел одного из них.
— Локи, — Фригг положила руку на плечо сына и болезненно сжала. — Помни, что тебе всегда здесь рады.
Локи молча обнял мать в ответ, хотя голова его в тот момент была заполнена отнюдь не мыслями о любви и нежности. Не нравились ему все эти тайны и недосказанности. В поселении было проще, там он был просто богом, его слушались почти беспрекословно. В семье он был младшим, в поселении — старшим. И почти все члены семьи что-то от него скрывали, кроме, пожалуй, одного…
— Братец, не ожидал тебя видеть! — пробасил Тор, чуть не налетев на Локи в темных коридорах. — Ты не предупредил о приезде. Как всегда.
— Я и сам не знал, что
— Они несъедобны, ты же помнишь, — хитро сощурив глаза, хохотнул Тор настолько громко, что его голос эхом отразился от стен.
О да, Локи очень хорошо помнил, как они с братом, мучимые голодом, как-то попытались съесть лягушку — ничего не вышло: они не смогли не то, что съесть лягушачью лапку, а даже оторвать ее. Их учили убивать животных, а не мучить. И если охота с гарпуном или луком никогда не представляла проблемы, то вот отсечь лапку земноводному у них так и не получилось. А ведь земноводное даже не сопротивлялось: сидело между ними, смотрело на занесенный кинжал и тихонечко поквакивало.
— Мама говорит, что лягушки в Фенсалире — всего лишь шутка отца, — решил поддержать разговор Локи. — А ведь он всегда убийственно серьезен.
— То с нами, а то с мамой, — откликнулся Тор. — Ты надолго?
— А ты хочешь, чтобы я остался надолго? — спросил в свою очередь Локи, иронично приподняв бровь. Царевичу были не по душе подобные вопросы: от Тора редко можно было дождаться поддержки, так что его попытки строить из себя заботливого братца не увенчались успехом. — Ты же, кажется, не согласен с позицией отца, жаждешь суда и наказания. Ты бы с большим удовольствием посмотрел на мои мучения.
— Бойня в Мидгарде была давно, — буркнул Тор, вмиг посерьезнев. — Если ты оставил мечты о власти…
— Не оставил, — твердо ответил Локи, расплываясь в ехидной ухмылке и с насмешкой наблюдая за реакцией брата: тот сперва помрачнел, потом побагровел, потом сжал руки в кулаки. Локи улыбнулся шире. Еще немного — и взбесившийся братец призовет верный молот. Отметив про себя, что наблюдать за яростью Тора, которую тот безуспешно пытался скрыть, довольно забавно, Локи, наконец, отвел взгляд в сторону.
— Но я оставил мысли о троне, — закончил он. — Тор, я полукровка. Урод, если проще. У меня, скорее всего, не может быть детей, а если и может, то они будут дефектными. Мне просто нет смысла захватывать трон. Я не хочу, чтобы род твоего отца прервался. И да, я хочу власти, но пока мои мечты ограничиваются работой на благо поселения, которое потом может стать благом Асгарда.
— Создашь себе армию из ученых и пойдешь войной на столицу? — невесело хохотнул Тор. — Ну-ну.
— Зачем? — пожал плечами Локи. — Брат, ты недооцениваешь науку. Я живу сейчас в мире ядов. Точнее, я живу там, где яды производятся в огромных количествах. Я могу бросить цианид в вино на каком-нибудь пиру.
Тор насторожился:
— Локи…
— Твой отец уверен, что я этого не сделаю, — вздохнул молодой маг, проигнорировав угрожающие нотки в голосе собеседника. — Не бойся, братец, я предан Асгарду и правящему дому и осознаю, что к нему не принадлежу.
Тор смотрел на него с большим подозрением — не верил, но не спешил ни выкрикивать очередные бессмысленные обвинения, ни нападать. Он глубоко задумался. В нем явно боролись две сущности: любящего брата и будущего правителя. Локи же теперь не ехидничал и не потешался: он устремил пустой взор куда-то сквозь стену и с головой погрузился в невеселые размышления.