Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Вертолетик неловко летел между зданиями и норовил врезаться в ближайшую березу.

— Бездна! — злобно выругался Раиду, теряя управление и обреченно наблюдая за тем, как вертолет шмякается наземь. — Когда же это закончится?!

Естественник, как всегда, рассвирепел из-за сущего пустяка. Ивар устало опустил глаза и поднял игрушку, обдирающую краску с лопастей о камни.

— Брат, пожалуйста, успокойся. Слепая ярость не вылечит твою руку.

Ивару было очень жаль брата: неловкость Локи привела к тому, что Раиду почти не мог пользоваться левой рукой. Он всячески скрывал это, но кто, как не брат, знал истинное положение вещей. Раньше Раиду владел обеими руками одинаково хорошо и в запале исследования мог продержаться дольше

всех, то и дело перекладывая перо или прибор в отдохнувшую руку, но теперь левая почти отказала, и вертолет, с которым Раиду обращался много искуснее Локи, раз за разом терял управление. Ивар, как ни странно, был благодарен царевичу за давнишнюю вспышку ярости, вернувшую ему брата. По крайней мере, на некоторое время. Раиду проводил много времени в попытках восстановить руку, отчаянно надеясь полноценно освоить моделирование на компьютере. Он считал, что никто, лучше вертолета, ему в лечении не поможет. С царевичем он его больше не запускал, чтобы не выдать позорную слабость, зато с охотой терпел присутствие Ивара. А Ивар и рад был угодить. Особенно сейчас, когда брат пришёл в расстроенных чувствах после несостоявшейся стычки с другим Иваром, магом. Пришлось выслушать целую гневную тираду о поганце, которому стоило выдрать язык еще в детстве. От ярости Раиду чуть не разломал пульт вертолетика, но потом, немного успокоившись, сосредоточился на игрушке. Правда, ненадолго. Их тихое уединение нарушила Беркана — в последнее время — молчаливая спутница Лагура. Она так и не смогла простить пытку своему кумиру и наставнику, поэтому старалась держаться от него подальше, а к Лагуру поближе. Они занимались чем-то секретным в тиши лабораториума, хотя во время совместных бдений над Каскетом будто специально рассаживались по разным углам.

— Происходит что-то странное, — выпалила магиолог вместо приветствия: — Локи поспешно уехал, а Хагалар собрал внеочередной тинг.

— Локи забрал с собой этот нечестивец, никчемный маг! Да чтоб пламя Муспельхейма его поглотило! — восстановив в памяти фрагменты разговора с наглым Иваром, Раиду окончательно вышел из себя и, потеряв бдительность, в очередной раз уронил вертолетик, — О Бездна!

— Да? Schade{?}[Жалко], — немного разочарованно протянула Беркана, — а мы с Лагуром хотели вам всем кое-что показать. Ну давайте покажем хотя бы вам двоим. Пойдемте со мной.

— С превеликим удовольствием, — ответил Ивар, обрадовавшись тому, что взбешенного брата удастся хоть ненадолго отвлечь и успокоить. — Я даже предположить не берусь, чем именно вы желаете нас удивить.

Раиду угрюмо брел следом, не произнося ни слова. Он ненавидел, когда его отрывали от дел. Разумеется, если это был не Локи. Ему-то он готов был посвятить хоть всю жизнь.

Несмотря на то, что трагедия произошла больше двух месяцев назад, в лабораториуме до сих пор нужно было очень осторожно ходить и не прикасаться руками к полу — маленькие осколки стекла опасно поблескивали из щелей между досками. Беркана хотела их достать, но после того, как Ивар с огромным трудом вынул из ее пальцев несколько мельчайших осколков, магиолог сдалась и прекратила наводить порядок.

Лагур встретил софелаговцев безразличным взглядом, неестественно белыми одеждами и книгой из Ванахейма — давнишним подарком Локи.

— Естественников рад приветствовать я здесь! Прошу, располагайтесь и внемлите: в то время, как искусство, и война, и электричество вам тайны открывали — другая тайна мне почти уже далась, я близок к пониманию каскета!

— Ты разгадал его тайну? — округлив глаза, воскликнул Раиду, вмиг позабыв о злобе на Ивара. — Ты понял, с чем он сходен обличием?

— Не полно я завесу тайны приоткрыл, но показать могу вам результаты…

Беркана подала естественникам несколько грубо сшитых листков пергамента, на которых ее изящным почерком были прописаны формулы. Ивар и Раиду углубились в чтение.

— Позволь уточнить: почему ты считаешь, что основа —

связанный гексацианоферрат? — спросил Ивар спустя несколько минут. — Ведь наши исследования ничего не дали, результаты все время разные, выводы сделать на их основе невозможно.

— Прошу, смотрите, — Лагур подошел ближе и указал пальцем на цепочку символов: амоний-барий-железо-калий-кальций-кобальт-марганец-медь-натрий-никель-олово-свинец-стронций-таллий-цинк-вода.

— Я много испытаний проводил и выяснил, что это точно комплекс. Я выделил в нем постоянный элемент — ион железа три, и убежден я — гексацианоферриат всему основа, но какой? Вот заключался в чем большой вопрос. Два месяца я тайне посвятил, но приоткрыть завесу удалось мне: то вещество изменчиво весьма, минуты лишь оно одной структуры — и тут же следует калейдоскоп структур! Безумный, хаотичный сей набор к гексацианоферриату добавляет неведомая случая игра, — он указал на список с цепочкой. — Но вот основа неизменна вновь и вновь — лишь изредка меняется на воду. Я превращений время рассчитал — сколь долго изменяется структура, и вот к чему пришел: закончив некий цикл, устойчивая до того структура под магии воздействием опять меняется, становится подвижной. И знайте же — лишь магия Огня могла бы так менять сии структуры! Так мню не только я, и дочь Вотана придерживается мнения того.

Магиолог отчаянно закивала.

— Основа каскета — уверенно скажу — гексацианоферриат, что связан прочно с сильнейшим заклинанием Огня. И знать вам должно, что артефакт подвержен был воздействию того, что повело к поломке артефакта… неведомая магия сия, известна сыну лишь Вотана — им и скрыта, но это лишь догадка, не ответ. А что твоя нам интуиция подскажет, о многомудрый славный Раиду?

— Берлинская лазурь, — воодушевленно сверкнув глазами, выпалил естественник. — Я с самого начала говорил, что это берлинская лазурь!

— Осмелюсь заметить, что голой гипотезы для работы мало, — отозвался Ивар.

— К тому же огонь, скорее всего, древний, — заметила Беркана. — Огненная магия первична. Возможно, каскет не Етунхеймское создание, а Муспельхеймское, и родственен мечу Суртра.

— Никто, кроме ученых из етунов, нам не откроет правды, — пробормотал Ивар, вспоминая своих подруг, царевен Етунхейма. Рассказать им о поломке каскета он никак не мог. Каскет был сердцем мира ледяных гигантов, и его поломка означала медленную гибель мира. Сложно представить, на что пойдут етуны, если узнают о том, что их артефакт сломан. А если об этом узнают другие миры? Каждый изначальный артефакт охранялся жрецами своего мира. Асгард взял шествование над каскетом, попросту украв его из храма ледяных великанов. Ивар помнил, как вернувшиеся с войны родичи возносили хвалу Одину: он посмел остановить агрессию ледяных гигантов таким простым способом: попросту забрав сердце их мира.

— Как ты заставил каскет пресмыкаться перед собой? — узнавал, тем временем, Раиду, который уже напрочь позабыл о надоедливом маге и теперь сиял от азарта и желания разузнать все о каскете.

— Я просто был внимателен весьма и просмотрел все наши документы. Сколь славно, что записываешь ты все данные исследований всех, тобою проведенных, — просто ответил Лагур. — Закономерность выявить я смог, хотя и нет системы превращений — точнее утверждать, она размыта… Затем я ставил опыты свои, мне дочь Вотана много помогала.

Магиолог опустила голову и покраснела. Она явно гордилась тем, что стала частью такого важного исследования.

— Вы справились даже без фыркающего мага, — довольно хохотнул Раиду. — Дело за мной. Я докажу, что основа — берлинская лазурь. А ты, Беркана, определи тип огня.

— Но у нас же есть маги, — начала было девушка.

— СЕЙЧАС магов нет, глупая! — выпалил Раиду, мгновенно закипая. — Локи сгинул, а мерзостный выродок только мешает. Он только и может, что метать слова. Определить тип магии по свойствам и таблицам может последний из магиологов, Беркана.