Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Ваше высочество! — Царица Листиков склонилась в глубоком поклоне. Хагалару не могло показаться — ее била крупная дрожь.

— Сигюн Сигхтрюгдоттир? — удивленно произнес Локи. — Не ожидал увидеть тебя в такой глуши.

— Это один из моих хуторов, ваше высочество… Любимый хутор. Я в нём часто бываю, — произнесла женщина спокойным голосом, и только Хагалар, прекрасно ее знавший, понимал, что она лишь сохраняет видимость спокойствия.

— Прошу всех в дом. Я не ждала столько гостей, но, надеюсь, что-нибудь найдётся, — Царица Листиков легко высвободилась из хватки Вождя, впрочем, он и не держал ее более. Она вплотную занялась царевичем, который задавал ничего не значащие вопросы.

Хагалар шел чуть

позади. Сигюн Сигхтрюгдоттир… Когда-то он знал совсем юную девушку, носившую такое имя, только вот она не могла превратиться в эту женщину. У нее была посредственная магия, а от Царицы несло магией высоких уровней. Впрочем, стоило послушать, прежде чем делать выводы.

Асинья велела принести дорогих восковых свечей и масляных ламп, собрать на стол, зажечь большой костер и приготовить что-нибудь быстрое и вкусное, лучше, конечно, свинину — церемониальное блюдо любого большого пира. Хагалар про себя отметил, что свинину кладут как на царский стол, так и в курган к покойникам, и улыбнулся своим мыслям — неужели милейшая Царица уже помышляет убить его? Локи тем временем рассматривал рукоделие, а радушная хозяйка показывала шерсть и пару огромных варежек. Они оказались в пору Хьярварду, и он тут же получил их в подарок. Так называемый «Учитель» знал Сигюн столь же хорошо, сколь и Локи. Сидя за столом в ожидании кушаний, Хагалар без зазрения совести допрашивал спутников, почти не обращаясь к давней знакомой. Выяснил, что на ее средства были построены почти все современные мосты в столице. Каждый из них был символом доблести и удачливости кого-нибудь из друзей или софелаговцев ее покойного мужа, который нажил состояние на торговле железом, мехами и пушниной. Выяснил, что она всё ещё носит траур, постоянно навещает курган и во дворце появляется редко, обычно на больших пирах, где ходит каждый раз с новой свитой и поражает всех присутствующих нарядами из разных миров самого дорогого покроя. Хагалар узнал еще много всяких мелочей, только вот не верил им совершенно. Для слежки ей нужна была красивая биография, вот она ее и придумала… Хотя полностью придумать было невозможно: нужны свидетели посещения кургана или строительство мостов. В одном только он не сомневался: у Сигюн хранилось множество интересных артефактов, и стоило заставить ее показать хотя бы часть из них, раз уж сейчас, благодаря царевичу, сложилась подходящая ситуация.

— У тебя есть что-нибудь эдакое, достойное царевича Асгарда? — как бы невзначай спросил Хагалар. Он старался быть любезным, хотя и не сомневался в том, что Царица Листиков не простит его за подобное дознание. Впрочем, она — не более чем ценный помощник и интересная загадка для его стареющего ума.

— Я даже не знаю, что может порадовать самого Локи, — задумалась Сигюн, нервно сжав подол платья. — К примеру…

— Самого Локи порадует, если хозяйка дома успокоится и обслужит гостей добрым элем, — перебил приемыш Одина и бросил на Хагалара нечитаемый взгляд. Вождь сощурился. Вот ведь поганец! Он даже не представляет, какую игру портит. Захотелось врезать. По наглой самовлюблённой морде, которая смеет перечить старшим. Да он ведь понятия не имеет, рядом с кем сидит и какую опасность представляет эта женщина! А уж какие у нее сокровища, которые она, по закону гостеприимства, обязана показать, а по первой просьбе высокого гостя и подарить этой самой поганой морде!

Хагалар с фальшивой улыбкой на устах наблюдал, как названая Сигюн разливает эль в рога с чересчур пафосными изображениями оленей и змей и подсаживается к царевичу. Тот перевёл разговор в ничего не значащую беседу, но вёл ее настолько искусно, что Хагалар не мог вставить ни слова, зато сама Царица Листиков расцвела, освоилась и стала вести себя более чем развязно. Хьярвард тем временем завёл разговор с Вождем. Он выпил всего пару чаш с рогатыми змеями,

но его язык развязался настолько, что мастер магии узнал всё о его родословной, о его отце, которым таки оказался Альрик, о матери — женщине достойного нрава. Маг увлекся рассказами о былых подвигах давних знакомцев и не уследил, как так получилось, что Царица Листиков оказалась на коленях абсолютно пьяного Локи и беззастенчиво целовала его, сняв со своей шеи тяжелую гривну и вынув из волос бронзовые шпильки.

— Ты что делаешь? — воскликнул шокированный Хагалар, как только удостоверился, что видит не иллюзию.

— Уже поздно, — серьезно ответила Сигюн, недвусмысленно указывая на малюсенькое окошко, за которым простиралась кромешная тьма, — гостей пора укладывать спать. А по обычаям Асгарда я должна отдаться самому лучшему из вас.

Она поцеловала Локи в губы, и тот ответил на поцелуй, бурча что-то пьяно-неразборчивое.

— Царевич поедет спать к себе, — зло бросил Хагалар, вставая. Его вид не внушал ничего хорошего.

— Царевич сам решит, с кем и когда ему спать. Смолкни! — Локи вело, он едва мог усидеть на скамейке. Таким пьяным старый маг его никогда не видел. Что эта бестия подмешала ему в эль?

— Если царевич сейчас сам не смолкнет, я перекину его через седло и повезу в поселение таким образом! — пригрозил Хагалар, мрачнея на глазах.

— Что ты такое говоришь? — Хьярвард с трудом встал — его тоже ощутимо шатало, Вождь чувствовал себя единственным трезвым в толпе пьяных. — Кто ты, чтобы оскорблять самого сына Одина?

Он ударил по столу и чуть не сломал его. Упала пара свечек и едва не подожгла солому, щедро рассыпанную по земляному полу. Хагалар проклял свою забывчивость: он настолько привык общаться с поселенцами, которые как само собой разумеющееся признали его власть над Локи, что упустил из виду, что дворцовые асы ни о чем не знают.

— Прости, я забылся, — пробормотал он. — Будем друзьями. Я принесу извинения царевичу утром. Я слишком много выпил. Да и он тоже.

Вождь поднял руки в знак примирения.

— Помоги же мне доставить его в поселение. Не стоит оставаться в этом доме. С этой женщиной. Ты знаешь, почему, — Хагалар сделал ударение на последнем слове, краем глаза отмечая, что невинные ласки любовников уже перешли всякие границы и что Сигюн расстегнула фибулу, скрепляющую платье.

— Ладно, едем, — произнес великан спустя долгие секунды раздумий. Видимо, он не сразу вспомнил, почему Локи надо ограждать от женщин. — Хагалар прав, мы задержались, а царевич уже в полной мере оценил местное гостеприимство.

И Хьярвард одной рукой поставил на ноги тщедушную Царицу Листиков. Она тоже была пьяна и с трудом стояла, держась за стол. Немелодично звенели вычурные большие серьги — единственное украшение, которое она не успела снять.

— Уходите? Но мясо только пожарилось, — Царица глупо хихикнула, глядя, как сын Альрика помогает встать Локи и уводит его на улицу, поддерживая под локоть.

Хагалар не удостоил ее ответом, только быстрым цепляющим взглядом. Он направился к двери, надеясь уехать невредимым. Он уже ни в чем не был уверен. Он выпил совсем немного эля, но его ощутимо шатало, и он ощущал легкое опьянение и расслабление. Это было опасно.

— Подожди! — Царица Листиков догнала его у самого выхода. — Послушай меня.

Он остановился, но не повернулся к ней лицом. В его руке блеснула сталь. Он наблюдал, как Хьярвард сажает Локи перед собой — царевич был в незавидном состоянии и не мог усидеть на собственной лошади.

— Я хочу, чтобы ты знал, — произнесла Сигюн тихо, — Локи не выпил до дна даже одного рога. Он не пьян.

Хагалар фыркнул. Очередная ложь. Будто его так просто обмануть.

— Локи опасен, — не менее тихо продолжила Царица Листиков. — Пожалуйста, будь с ним осторожнее. Ты можешь… проиграть.