Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Иллюзия, — хмыкнул Локи. — Почему-то я в этом не сомневался.
Хагалар поспешил снять щит. Кого он видел перед собой? Что за монстр живет теперь в теле Локи? Оставалось только гадать.
— Наверное, ты мне в чем-то помог? — спросил царевич. — Наверное, я должен сказать тебе «спасибо». Как и тебе, — он повернулся к Алгиру.
— Рано благодаришь. Возможно, тебе понадобится длительное лечение, чтобы усмирить внутреннего зверя, — сказал Алгир, собирая разлетевшиеся по углам склянки. Хагалар неопределенно кивнул: когда-то давно Алгир говорил ему то же самое. Когда зверь бушевал в его теле и
— Что ж, тогда составь курс лечения, — Локи потянулся за одеждой. Он словно только сейчас заметил, что обнажен. — А что с Иваром?
— Думаю, он сам тебе расскажет, когда придет в себя, — поспешил успокоить Хагалар. — Он просто спит.
«И будет лучше, если его сон будет вечным», — подумал он про себя, но вслух ничего не сказал.
— Мне нужно зайти в дом исцеления и собрать то, что может тебе понадобиться в ближайшее время, — предупредил Алгир. — Я не знаю, что именно с тобой творится, Локи, но подавить и купировать могу, ведь в основе лежит выработка гормонов и прочего. Надо понять, чего у тебя в избытке и недостатке.
— Займемся этим завтра, когда я немного приду в себя, — попросил царевич. — Хотя и неизвестно, что случится, пока я буду спать, — он задумчиво осмотрел комнату. — Я ужасно устал, так что с исследованиями точно придется повременить. Хагалар, я хочу, чтобы ты охранял мой покой. И чтобы другие сильные маги были рядом, но не в одной со мной комнате. Ивар пусть спит рядом. Целители тоже необходимы. Я не знаю, чего от себя ожидать.
Хагалар подумал, что ослышался: таких разумных предложений он никогда не слышал от Локи. Неужто в кое-то веки детеныш проникся серьезностью положения?
Алгир ушел, пообещав, что приведет всех, кого нужно. Хагалар ожидал, что сейчас царевич сменит деловой тон на привычный, в последнее время, подобострастный, но нет. Локи велел рабам принести воды для промывания царапины и сел за стол к огромной искусно украшенной ламинарией туше, предназначавшейся иноземной гостье.
— Расскажи, что случилось? Что ты видел? — попросил он, отрезая кусочек пожирнее. В другое время Хагалар присоединился бы к трапезе, но сейчас опасался стоять или сидеть слишком близко к Локи. Он изложил свою версию событий, упомянув только то, что видел лично, скрыв все свои догадки и предположения. Попросил рассказать в ответ, что произошло в комнате. История оказалась на редкость короткой: царевна заговорила о войне, о том, что Локи знает только ложь, а она может рассказать правду, принесла семейные портреты, помянула мать, а когда Локи потребовал подробностей, то началось что-то странное, про что он ничего не помнит.
Хагалар примерно так себе и представлял произошедшее и радовался, что царевна не успела ничего поведать о былой войне. Никто не знал, какую версию событий войны рассказывали в детстве Локи, но истины в ней точно не было ни на грош. Он поспешил поднять портреты с пола и спрятать. Локи согласился, что они принесут много бед, если попадут не в те руки.
— Ты что-нибудь чувствуешь? Какие-нибудь изменения, связь с богами, с духами, чужое влияние?
— Жар-ко, — проговорил Локи по слогам после недолгого молчания. —
— Я тоже, — эхом откликнулся Хагалар. — Я должен был оберегать тебя, а не смог ничего сделать против самой большой беды.
— Садись, поешь, — Локи встал и отошел к дальней стене. Он явно предпочитал не подходить близко к сильному боевому магу. Хагалар занял место у очага, но дичь не лезла в глотку.
— Принесите карандаши и бумагу, — приказал Локи своим прислужникам и, получив желаемое, принялся писать прямо на полу. Хагалар ни о чем не спрашивал.
— Пойдем в малые покои, — предложил Локи, а на рабов прикрикнул: — Принесите туда же моего друга.
Вождь не догадывался, что в доме Локи, кроме большой комнаты и каморок для рабов, есть еще малые покои, где сейчас стояла кровать и прочая мебель, которую вынесли из основных покоев ради иноземной гостьи. Локи скинул на пол несколько шкур и велел положить на них Ивара. Спать с ним на одной постели он опасался.
— Не садись на кровать, — попросил царевич. — Сядь вон туда. И возьми это, — он сложил из листка птичку и бросил в Хагалара. Тот поймал ее на лету, но не стал читать содержимое.
— Если сегодня ночью что-то случится и тебе придется убить меня, это письмо докажет отцу, что ты не виновен.
Хагалар так и сел на лавку. Своими чересчур разумными рассуждениями загадочное существо выдавало себя с головой. Локи так не говорил.
— Судя по твоему лицу, я веду себя не как обычно, — вздохнуло проницательное существо и село на кровать. — Что ж, этого следовало ожидать. Но странно: я помню всю свою жизнь, помню вчерашний разбор разных типов мидгардского и ванахеймского образований, помню, как позавчера утвердили место и время кражи людей. Помню, как осматривал молодые дубы и елки, которые нам летом высаживать.
Хагалар утвердительно кивал на каждое воспоминание.
— Я никаких изменений в себе не замечаю. Но если они будут угрожать Асгарду, ты знаешь, что делать.
— Локи, — привычное «детеныш» и прочие эпитеты казались сейчас неуместными, — если царевна вселила в тебя некую сущность для разрушения Асгарда, то, возможно, твоя смерть только активирует ее.
— Хотелось бы узнать наверняка.
— Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным. Если только, — Хагалар прикусил губу, — не сказать твоему псевдоотцу.
— Он казнит меня, — резко ответил Локи. — Тут же. Если будут хоть малейшие подозрения, что я опасен для Асгарда. Не зря смертные связывали меня с Рагнареком.
— Тебя? — прыснул Хагалар. — Много чести, — тихо добавил он.
— Я тоже так думал, но ты видишь, что происходит, — слух царевича обострился, что было вовсе не на руку мастеру магии. Локи забрался под шкуры и уставился в потолок. — Мы скажем отцу, если изменения окажутся фатальными. Но пока придется разбираться своими силами в самом интересном проекте последних нескольких тысяч лет, — он повернул голову к Хагалару. — Как сказал Алгир? Всё, что происходит внутри, — лишь гормоны?