Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Куда там, — пробормотал Локи в полудреме. — Про тебя и Мидгард. Я бы многое отдал, чтобы сон стал былью …

Локи пробурчал что-то невнятное и заснул. По крайней мере, так показалось Хагалару. Он еще несколько часов тихо сидел при неровном свете огонька на ладони, наблюдая за лицом своего протеже, силясь найти в нем черты будущего разрушителя Асгарда, но их не было. Помолодевшее лицо юного бога можно было назвать прекрасным. Правда, с точки зрения, скорее, ванов или етунов, чем асов, всегда с недоверием относившихся к брюнетам.

Локи шел в глубь поселения от ворот мира отверженных. Знакомые улочки были необычайно пусты

и тихи. Холодный ветер вынуждал поплотнее укутаться в меховую накидку, а серое небо и грязный снег вселяли чувство уныния. Царевич хмуро осматривал дома без окон: создавалось впечатление, будто в них вовсе никто не жил, будто поселение вымерло, и остался только он один. Что же произошло? Ответа не было.

Спустя несколько минут ходьбы до слуха донесся шум толпы. Локи ускорил шаг и вскоре оказался на центральной площади, точнее, в самых ее задах, ведь асов на ней было великое множество. Тем не менее, приложив немало усилий, Локи все же протиснулся к самому центру и увидел то, что заставило ученых отвлечься от работы, а его сердце — пропустить пару ударов. Огромный зеленый монстр, представляющий собой груду мышц и превышающий в росте даже ледяных и огненных гигантов, злобно рычал, готовясь к нападению. Напротив него стоял надоедливый старый маг и кричал: «…смеешь, ничтожество? Я — величайший боевой маг девяти миров, пади передо мной ниц немедля». Чудовище выказывало невероятную медлительность, поскольку принялось действовать только через несколько минут оскорблений. Вышеназванный «величайший боевой маг девяти миров» был бесцеремонно схвачен за ногу, а после… Локи с огромным удовольствием и удовлетворением наблюдал, как давний знакомый бьет Хагалара о землю, словно тот — тряпичная кукла; как в самом центре площади образовывается углубление; как из змеиного языка старика течет кровь, а зубы белым крошевом разлетаются по площади. О да, Локи был невероятно счастлив лицезреть эту картину. Он очень надеялся, что кто-нибудь из логистов Мидгарда заснял шоу на телефон, и он сможет пересматривать его вновь и вновь. Пускай не собственными руками, но он хотя бы частично отомщен за год издевательств и унижений этого поганого аса!

Последний раз ударив телом Хагалара о землю, монстр еще раз рыкнул и удалился в неизвестном направлении через моментально появившийся в толпе проход. Асы тихо разошлись, а в центре площади лежал и скулил старик. Локи прекрасно помнил, какой болью и унижением оборачивается стычка с Халком, но ему совсем не было жаль своего врага, напротив, он бы с удовольствием продолжил избиение, но не здесь и не сейчас. Пожалуй, впервые он был благодарен человеку, впервые мог сказать об огромном зеленом монстре что-то хорошее!

Локи открыл глаза. Он с трудом понял, что увиденное было сном, и это жутко его расстроило. Ах, как бы было прекрасно, если бы сон оказался вещим! Некоторые асы обладали даром предвидения, возможно, он из их числа? Но тут его мечтания грубо прервали. Тор в меховой накидке, на редкость жизнерадостный, чего уже давно с ним не бывало, возник прямо перед носом и широко улыбнулся.

— Привет, братец! — бог грома плюхнулся на кровать рядом с Локи, заставляя того недовольно скривиться.

— Здравствуй, Тор. Чем обязан такой милости, как твой визит в мир фокусов?

— Опять капаешь ядом? А, впрочем, дело твое. Я с радостью сообщаю тебе, что ближайшие несколько недель с тобой будет жить наш общий добрый друг! — Тор, как показалось Локи, говорил

с жутким злорадством, а после широко улыбнулся, но в этой улыбке было что-то ехидное… В комнату зашел Брюс Беннер и со скромной полуулыбкой, присущей только ему, тихо произнес:

— Здравствуй, Локи.

Локи открыл глаза. Он лежал в покоях матери в Фенсалире и осознавал, что это сон, что он не может находиться дома, раз заснул в поселении.

— Я предупреждала тебя, — послышался голос тети из соседнего помещения. — Я всегда говорила, что Локи — позор нашей семьи. Я не говорила, что он проведал о тайных тропах, но я думала, ты и сама знаешь. Неужели даже сейчас ты не готова признать, что он — ошибка и враг семьи Одина?

Ответ матери Локи не расслышал. Он подошел ближе к двери, из-за которой доносился голос Фулы, и приоткрыл створку, однако увидел лишь странное существо с головой Фулы, с рогами, с бычьим хвостом и огромным количеством ног.

— Он устроит восстание в поселении, — вещало существо креслу. По крайней мере, Локи никого другого не видел и допускал, что фантазия превратила мать в кресло. — Тут-то мы его и схватим, обвиним в государственной измене, и случится редкая для Асгарда казнь. Или лучше поступим как раньше: отдадим его на опыты и органы етунам. Как славно было раньше, когда преступники всех миров отправлялись в Етунхейм. Сколько новых открытий, сколько чести и славы Етунхейму!

— Смотрю, облик моей тёти тебе пришелся по нраву, возлюбленная сестра? — произнес Локи, входя в комнату и не закрывая за собой дверь. — Какая грубая и безвкусная подделка. Ее не волнует ничего, кроме заготовок на зиму и прочей женской ерунды, а ты о политике ведешь разговор, о Етунхейме. Тебе стоило принять обличие Одина, а лучше — Лафея.

Фула никак не отреагировала на грубость, даже не заметила появления племянника. Она ходила кругами вокруг кресла и вещала о преступности в Асгарде. Локи не привык к подобному пренебрежению к своей персоне, поэтому встал на пути многоногого чудовища, но Фула с легкостью прошла сквозь него.

— В этом мире привидение — ты, — послышался с потолка глас отца. — Ты всего лишь дух, которого никто не видит и не слышит.

— Кроме тебя, отец, — довольно произнес Локи. — Ты всё знаешь и всё видишь.

— Я вовсе не Один, я Хеймдаль. И странно, что ты не узнаешь меня.

Локи ничего не ответил, лишь подошел к окну. Внизу ничего не было: ни Асгарда, ни моря, — но стоило ему представить родной мир, как золотые башни засияли во всем своем величии. Локи представил Ванахейм — и вокруг зашумел тропический пейзаж. Очнулся он несколькими минутами раньше в Фенсалире, но сейчас смотрел на город с высоты Валаскьяльва.

— Что ж, если ты так хочешь поиграть, — поиграем, — Локи сел на пол. — Кто явится следующим? Быть может, мой недалекий братец?

Он представил себе Тора во всех подробностях, но тот не спешил соткаться из воздуха. Зато речь тёти становилась все более бессвязной, а от количества ног зарябило в глазах.

Никогда раньше Локи не видел осмысленных сновидений и не умел ими управлять. Сидеть на полу было скучно, а осматривать свои фантомные владения — лень. Тело словно налилось свинцом, а во рту растекся противный горький привкус, будто вся слюна враз стала ядовитой.

— Лежать! Спокойно! — Алгир надавил на плечи Локи, когда тот резко дернулся и открыл глаза. — Спокойно! Не вырываться! Я врач. Ты помнишь, где находишься?