Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Так иногда называют механизмы для письма, которые теперь у нас вместо перьев и прочей дребедени. Я, кстати, и с ними преуспел: я для них краски готовил. Именно мой вариант запустили в серийное производство. Представляешь? Значит, я чего-то стою, ведь было еще три кандидата.
Локи отметил про себя, что вот и разгадка хвалебной песни, записанной на странной бумаге печатными буквами.
— Ты прямо сейчас собираешься рисовать? — Локи отвлекся и слишком поздно заметил, что Ивар разложил принадлежности для письма. Глаза слипались, а голова совсем не работала. Только не очередная затяжная болезнь!
— Ну хотя бы начну, — голос Ивара неприятно отдавался в ушах. — Тессеракт то от нас никуда не убежит, мы его свойства
Локи вяло наблюдал за приятелем, стараясь не провалиться в сон. Сидеть неудобно, хотелось лечь. В лабораториуме даже было, где, но спать вне своих покоев опасно. Хотя что тут может быть опасного? Предположить, что этот балагур подослан Всеотцом, просто невозможно. Он слишком живой и свободный, для него не существует ни правил, ни приказов. Локи опустил голову на грудь, съеживаясь от холода. Когда-то и он был таким, но это было до того, как с ним и Тором начали заниматься сотни наставников и загнали в строгие рамки, сковавшие личность и почти уничтожившие её. Ивару Локи завидовал, потому что внутреннюю свободу он сам уже никогда не обретет, а этот ученый с ней никогда и не расставался. Поэтому царевич прощал ему все, даже странное обращение со своей божественной персоной: то Ивар преклонялся перед ним, а то держался панибратски.
— Пока я буду рисовать, тебе же будет скучно! — раздался назойливый противный голос. Локи с трудом разлепил глаза и сфокусировал взгляд.
— Вот, смотри, — Ивар метнулся к полке и спустя мгновение вернулся с какой-то непрозрачной бутылью. — Это одно из лучших моих изобретений! Вот сидел я как-то вечером, сидел, и хотелось мне пить. Я, вот честно, обожаю березовый сок, просто жить без него не могу. И в трапезной всегда беру именно его. Понимаешь? — Ивар присел рядом с Локи, не замечая, как грифель, оставшийся без присмотра, упал на пол. — А тут мне страсть как захотелось брусничного сока! Ну у меня запасы. Я же сам хожу собирать ягоды с магиологичками. Ну, я говорил тебе, люблю я девочек. Вот ягоды я тоже люблю. И морсы у меня есть. Брусничный, клюквенный. Мне даже из теплиц позволяют бананы брать на сок. Ну, ты понимаешь, у меня везде друзья, а в теплицах работает милейший ас, Маннар. Я тебе потом о нем расскажу и познакомлю. Так вот, и захотелось мне пить, но, думаю, что-то все соки надоели. И решил я тогда вспомнить о науке. Вот, в общем, попробуй.
Он сунул прямо под нос таки задремавшему Локи непрозрачную бутыль, с трудом вынув крышку. Послышалось шипение. Весь сон мгновенно слетел — рядом шипело какое-то новое, еще неизвестное вещество, созданное наукой естества!
— Я добавил газ в напиток. Ну, ты понимаешь, и смешал. Здесь клюква, брусника и чуть-чуть березового сока, капельку, просто, как говорится, для запаха. Получился шипучий напиток. Я в полном восторге, от всех скрываю, чтобы не выпили. Бодрит, освежает!
С этими словами Ивар наполнил рог пенящейся жидкостью темно-красного цвета. Локи с опасением попробовал: губы начало чуть покалывать, горло тоже. Вкус был не то, чтобы приятным, но, прав Ивар, необычным.
— Вот, пока я рисовать буду, можешь распробовать хоть всю бутыль, — Ивар встал, ища глазам укатившийся грифель. Локи молча указал на пол.
— Вот, куда убежал! — воскликнул ученый, поднимая его. — Если надоест, только скажи, я придумаю, как тебя еще развлечь.
— Не надоест, — отозвался Локи, отпив еще странного напитка. — Я могу прилечь? Я вижу, у тебя здесь есть место, — он указал на деревянный настил, явно предназначавшийся если не для сна, то для отдыха.
— Да, конечно, если сын Одина устал, он может расположиться где
Локи не ответил. Он понимал, что в комнате очень жарко, что на нем многослойные доспехи, а шкура очень теплая, но ничто уже не могло изгнать из его организма жгучий холод.
Он видел, как Ивар принялся чертить, сопровождая работу то ругательствами, то разговорами с красками, а то комментариями и самовосхвалениями. Тессеракт на соседнем столе на мгновение блеснул голубым, будто не одобряя, что Локи занимается какими-то посторонними вещами, расслабляется, хотя должен посвящать весь свой досуг ему, приложить все усилия для того, чтобы восстановить мост между мирами или создать новый портал. Ведь отец недвусмысленно намекнул, что это очень важно, что другие миры занимаются тем же самым, и необходимо их опередить. Все это было так, но сейчас Локи не было ни до чего дела. Ему было слишком холодно.
====== Глава 23 ======
Он стоит посреди огромной клетки и нагло улыбается. Но улыбка фальшивая, прячущая под собой нервное ожидание грядущего. По ту сторону стоят Бартон с девкой и тоже улыбаются. Дико, пугающе, зло. Они, определенно, знают, что предстоит Локи буквально через минуту, и это пугает еще больше.
В дверях вырисовывается силуэт Тора, такого мощного, огромного Тора, похожего на зеленое чудовище. Силуэт становится все отчетливее, и вот перед ним стоит Бог. Да, Локи не решается назвать его братом, потому что это источающее дикую ярость существо не он. Даже внешность изменилась — волосы стали длинней, мышцы — больше, плечи — шире, а улыбка превратилась в оскал… Не медля ни секунды, Тор входит в камеру и за ним тут же захлопывается прозрачная дверь, перекрывая последний путь к отступлению.
— Ну что, братец, — слышится сочащийся презрением и отвращением голос, — может, скажешь, где Тессеракт?
— Я не знаю, куда его увезли.
Распознав наглую ложь, Тор переходит к активным действиям — хватает Локи за грудки и швыряет в стену. Доспехи рассыпаются в прах, спину пронзает вспышка боли. Кажется, что позвоночник сломан в сорока шести местах по всей протяженности, а затылок ноет, будто его только что молотом стукнули. Еще один вопрос — молчание в ответ — в дело вступает Мьёльнир. Тор швыряет его достаточно слабо, но и этого хватает, чтобы расплющить Локи вдоль стены. Ощущения усиливаются. Ребра явно сломаны, и не в одном месте. Причем, видимо, все до единого. Солнечное сплетение, кажется, вообще перестало существовать — вместо него зияет дыра, из которой хлещет кровь.
— Ну что, тебе не хватило?! — добивает Тор громким голосом, резанувшим слух.
Молчание вместо ответа. Бог подлетает к названому брату и хватает за шею. С силой познакомив его затылок с полом и вызвав очередной болезненный вскрик, он поднимает его над полом и просовывает свободную руку в дыру в груди. По телу прокатывается волна жара.
— Отвечай, иначе я вырву твое сердце! — сжимая и разжимая ладонь, Тор полностью управляет чужой жизнью. Локи чудится, что по венам пустили раскаленную лаву, а мозг пронзили настоящие молнии. Он хочет ответить, но сил больше нет — он не то, что говорить, он даже дышать не может.
— Я не помешал вам?
Ивар обернулся и расплылся в самой теплой улыбке, на которую только был способен: в дверях стоял Кауна — мастер магиологии, его давнишний заклятый друг.
— Нет, нет, как ты мог подумать. Проходи! Сын бога отдыхает, так что тихо, — Ивар приложил палец к губам, указывая на спящего Локи. — Что привело тебя ко мне?
— Тессеракт, разумеется, — Кауна без приглашения сел на стул и закинул ногу на ногу. — Сколько вы им уже занимаетесь? И где результат?
— Ну, какой результат так скоро? — Ивар сел на соседний стул и отпил немного газированного сока. — Ты же понимаешь, что исследования занимают…