Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Я прекрасно понимаю, что Тессеракт нам не оставят, — перебил Кауна. — Слушай, я говорил с мастером логистики, и он полностью разделяет мое мнение. Нам срочно нужен проход в другие миры. Быть может, наши логисты еще живы. Их надо немедленно найти. Только вот Тессеракт нам никто не отдаст. Стоит закончить исследования, как его отберут на правительственные нужды и er ist uber alle Berge{?}[поминай как звали]!
— Ну и что ты меня тогда торопишь? Хочешь? — Ивар протянул гостю рог, наполненный шипучим соком. — Сам делал!
— По Тессеракту сохранилось достаточное количество материалов, — Кауна вынул
Ивар протянул руку, прихлёбывая газированный напиток. Что тут интересного? Тексты содержали море выкладок, но все они касались жезлов судьбы. Ивар углубился в чтение. Да, он что-то такое слышал от стариков. Много столетий назад Тессеракт доставили в поселение и приняли за мощный боевой артефакт. Слишком мощный даже для Асгарда. И кому могла прийти в голову мысль отколоть от него несколько фрагментов? Причем семнадцать — не многовато ли для начала? Ну да что взять с ученых тысячелетней давности — они ничего не смыслили в науке!.. Сколько же здесь рисунков жезлов судьбы: и в фас, и в профиль, и все разные. Они сыграли ключевую роль в битве с захватчиками из другого мира. А вот куда их дели потом — записи умалчивали. Ивар довольно оскалился: вот надо же было так опозориться — не разобраться, что боевой артефакт — это еще и портал, причем не только в уже известные восемь миров. И не было бы кровопролитной бойни, если бы Тессеракт не сработал во время испытания жезлов.
— Что скажешь? — спросил Кауна, как только Ивар отложил бумаги в сторону.
— Что сердечно благодарю тебя, и что мы еще долго будем этим заниматься.
— Нет, untersteh dich{?}[не смей], — Кауна отобрал бумаги. — Я пришлю магиологов, теорией пусть занимаются они. А вы с Локи займитесь практикой. Раз ученые прошлого смогли отколоть кусочки, то и вы сможете. Нужна пластина, тонкая, чтобы никто ничего не заметил. Она, я уверен, будет обладать теми же свойствами, что и весь куб. Мы отдадим правительству Тессеракт, а себе оставим возможность ходить в другие миры без надзора.
— Кауна, я не играю против правительства, особенно, — Ивар повысил голос, — когда рядом со мной сын царя.
— Ивар, ты хочешь поговорить об этом с мастерами магии и логистики? — спокойно спросил Кауна. — Я могу позвать обоих хоть сейчас.
— Я уже на вашей стороне, — Ивар примиряюще поднял бутыль со стола. — Точно не хочешь вкусить мое гениальное изобретение?
Локи с трудом приходит в себя, пытаясь понять, где он и что с ним случилось. Больше всего болят грудь и глаза. Что же произошло? Неужели…
Отец везет его куда-то. Куда-то очень далеко. Вот ворота с охраной, асы в престранных одеждах — это поселение отверженных. Они идут к целителю. Точнее, к нему в дом, потому что самого мужчины нет на месте. А дальше темнота. И пробуждение. Уже в связанном состоянии.
— Расскажи об артефактах, — шум в ушах не дает расслышать вопрос.
Локи ничего не отвечает, прекрасно понимая, что таким образом обрекает себя на муки.
Глаза болят неимоверно. Такое ощущение, будто их выжигают. Слышится повторный вопрос о Тессеракте. Он отвечает, но не то, что от него хотят услышать. Он рассказывает про все: про Бездну, про войну, про своего хозяина, но не про артефакты — единственное, о чем он не скажет никогда.
Чувствуется, что
Все кончается. Отец уходит, на его месте появляются какие-то незнакомые асы. Они сыплют на раны порошок, похожий на уже растертый целительный камень, и все переломы срастаются, боль быстро отступает. И ни слова, ни звука — лишь оглушающая тишина. Лекари уходят, но дверь не запирают. Царевич спешит выйти на улицу, а там… Мертвая, гробовая тишина. Да, по улицам ходят асы. Да, жизнь в этом поселении есть, но полное отсутствие звуков давит на мозг. И невольно задумываешься, что хуже: пытки или игнорирование и абсолютная тишина? Он видит Раиду и Беркану, подбегает к ним. Спрашивает о чем-то, но они его будто не слышат, будто его не существует. Он хочет пить, но никто не отвечает ему, как найти воду. Он обречен скитаться среди асов, с которыми не может даже заговорить…
Прошло три ночи. Ничего не изменилось. Гробовая тишина, асы повсюду, жажда. Локи больше не может так, он сходит с ума.
— Отец! Я все, все расскажу! Слышишь?! Я все расскажу, прошу, избавь меня от тишины!!! — царевич падает на колени, захлебывается в собственных беззвучных рыданиях и вдруг слышит голос над собой: «Конечно, скажешь. И ответишь перед судом Асгарда за свои преступления…»
Фригг сидела у постели сына и гладила его по волосам. Все случилось именно так, как она и предполагала. Все как всегда. И о чем только думал муж, когда сперва увел, а потом и бросил ребенка на кладбище в такую погоду? Под пронизывающим ветром? В мороз и метель?
Царица приехала несколько часов назад, но привести сына в сознание ей пока не удалось. Как же испугался его друг, когда к нему в дом вошла сама богиня, окруженная богато разодетыми асами обоего пола, в крашеных одеждах и со сверкающими доспехами. Как и любой мужчина, он ничего не замечал, даже того, что сон его напарника не был похож на сон здорового аса. С каким искренним недоумением смотрел он на насквозь мокрую многослойную одежду! Царице было не привыкать, а вот юноша столкнулся с подобным впервые. Он бросился было за врачом, но она остановила его одним жестом. Никаких целителей. Всю жизнь она сама лечила своего сына и не подпускала к нему никого, ведь любой врачеватель, даже самый посредственный, тут же определит, что перед ним полуётун.
На бледном лице отчетливо выделялись синие губы и ярко-красные щеки — это было настолько некрасиво, что царица предпочитала не смотреть. Температура стремительно поднималась, и только маг исцеления мог удерживать её в разумных пределах, не давая убить юное тело. Сколько раз в своей жизни она так сидела при младшем сыне? Не сосчитать. В детстве он болел постоянно. Пока не уяснил себе, что купаться может только в горячих источниках, вытираясь сразу же, как только выходит на берег, что пить холодное ему нельзя и многое-многое другое.