Луна 84
Шрифт:
— Прямо как я, — подхватывает Хадир. — Ну, не про приложения, а вообще. Тоже возился с документами, хотя лучше всех знал работу нашего министерства.
— Да. Мы похожи в этом. У меня не было особых шансов себя показать. Ну и однажды начальники всех отделов и их заместители поехали праздновать подписание очень крупной сделки. Впервые за год моей работы мне доверили доступ к главному компьютеру. Нужно было всего лишь таращиться в экран два часа, пока все не вернутся. Следить за логами, устранять мелкие ошибки, если они вдруг возникнут. Весь год, по сути, находясь в роли мальчика на побегушках, я изучал деятельность компании и выискивал недочеты — был
— Ты типа взломал систему?
— Нет, я попрыгал по данным, пока не нашел ту самую дверь с надписью «Суперсекретно, ты идиот, если попробуешь открыть эту папку». — Сокамерники усмехаются. — Шучу. Не помню название, но что-то важное было написано. Я смотрел несколько минут на эту чертову иконку и затем нажал. Дверь не открылась. Вылезла надпись «введите пароль» — а я, конечно, не знал пароля. На секунду даже подумал, что это к добру, зачем мне лишние проблемы? Я нажал отмену и оставшиеся полтора часа, как мне и было велено, следил за работой системы. Начальник вернулся и похвалил меня. Я ушел домой, а на следующее утро ко мне вломилась служба безопасности компании. Оказывается, даже эта мелочь — то, что я не ввел пароль, а нажал отмену, — регистрировалась. Это была моя ошибка. Я недооценил систему безопасности — и за это поплатился. Они и слушать не стали мои оправдания. Вызвали Комитет по киберпреступлениям — и меня замели. Пробежались по моим данным и узнали, что в прошлом я мелкий хакер, который еще подростком попадал к копам. И что я подделал документы, чтобы устроиться в корпорацию. И вот — я тут. Ни за что.
Хадир понимающе кивает в ответ и повторяет:
— Реально. Просто ни за что.
— Хреново, — комментирует Гарри.
Вспомнив, что Хадир после своей речи добавил, что признает вину, Стоун делает то же самое:
— Я не говорю, что произошедшее со мной так же несправедливо, как и произошедшее с тобой. Я был один и всего лишь пытался получить доступ к запрещенным данным компании, работающей на государство, так что, наверное, осужден за дело, но здесь мне не место, как и тебе. Мы не убийцы.
— Я тоже никого не убивал, — вставляет Гарри.
— Хочешь рассказать свою историю? — Хадир бросает заговорщический взгляд на Гарри.
— Даже не надейтесь, — отмахивается он и укрывается одеялом.
— Тихий час почти закончился. Нет смысла засыпать. Вставай уже.
Снова грохот сверху. Сигнал Дикаря и уже привычные крики «Феникс! Феникс! Феникс!» из Сектора два.
— Кстати, — продолжает Хадир. — Вот что я чувствую. Чувствую, что просыпаюсь. Теперь колония — мой дом.
Стоун понимает, что разговор перетекает в другое русло. Если Хадир решил начать новую жизнь, решил смириться с судьбой узника «Мункейджа» — значит, постарается стать жестче и сильнее и больше не будет откровенничать.
Стоун решается еще раз попробовать выудить информацию об успехах соседа:
— Я думаю,
— Да. Это лучший способ остаться в живых.
— Мы протолкнем тебя в посредники, и затем через некоторое время по твоей рекомендации туда попаду и я.
Всем видом убеждая соседа, что чист в намерениях, Стоун надеется на продолжение вечера откровений, но Хадир ничего не отвечает и снова погружается в размышления. Триста третий чувствует отчаяние. Ладно, слишком много разговоров по душам. Симпатия к сокамернику уже появилась, а это не поможет выжить. Видимо, ничего интересного с ним еще не произошло, но тогда непонятно, почему он вдруг замкнулся в себе.
— Мне нравится такой план. Он действительно может сработать. Мы вдвоем из одной камеры — и в посредниках… Но… — Хадир мнется, пытается выдавить из себя слова.
Стоун решает ухватиться за это:
— Что-то не так? Думаешь, у меня не получится?
— Нет, нет. Я бы хотел двигаться постепенно, но мне тут кое-что подвернулось, — заканчивает мысль Хадир. Стоун подается вперед. Теперь ясно. Дело не в недоверии, а в нерешительности Хадира. Что-то серьезное, раз он так медлит. — Я… Я снова нахожусь в том же положении, как и тогда, на Земле.
— Тебе предложили серьезное дело? — Стоун не знает, радоваться или горевать. Надежда и зависть.
— Да. Дело рискованное. Подробности надо хранить в секрете.
— Рот на замок, — кивает триста третий.
— Гарри, ты понимаешь? — серьезно спрашивает Хадир.
— Мне вообще все равно, — доносится приглушенный голос из-под одеяла.
— Они следят за такими, как я, за такими, как мы, Стоун. — Хадир показывает на себя и на Стоуна. — За теми, кто хочет получить билет. Им нужен парень не из клуба, который еще не испачкал руки и который знает, как работает система. Они думают, что я подхожу.
— Кто они? Посредники или другой клуб?
— Не могу сказать, но это неважно. Я должен забрать кое-что напрямую у Питта. Я говорил тебе о нем.
— Да, торговец, который снабжает «Мункейдж» всем.
— Думаю, они передают посылку через него, чтобы никто не перехватил ее.
— Что ты за это получишь?
— Членство у посредников и много синих бумажек. По крайней мере, они пообещали. Не знаю, как такое можно провернуть, но они на это способны.
— Должно быть, вещица очень важная, — размышляет Стоун вслух.
— И опасная, — добавляет Хадир, будто напоминая самому себе.
— Значит, из-за этого ты такой? Весь в раздумьях.
Хадир кивает.
— Я вспомнил, что из-за похожего предложения и попал в «Мункейдж». Вспомнил дом.
— Какой план действий? — Стоун сводит их разговор к делу. Ностальгии можно предаться потом.
— Мне нужно определиться сегодня, потому что завтра приедет Питт и во время Терок меня проведет к нему единственный из заключенных, кому можно с ним встречаться, — Мэлфот.
— А что будет дальше?
— Я должен буду, видимо, забрать эту посылку и передать кому-то внутри. Питт сам все объяснит. Мне нужно подумать. Так же было и на Земле. Я мог не участвовать в той афере и медленно продвигаться по служебной лестнице, но я выбрал рискнуть, и этот выбор закончился колонией. Еще раз так облажаюсь — и все. Отсюда меня никуда не переведут. Дальше «Мункейджа» только смерть.
Стоун оценивает сказанное. Если Хадир откажется, то такой возможности может больше не представиться.