Луна 84
Шрифт:
Браун указывает охраннику на свою электродубинку, и тот бросает ее. Начальник выкручивает мощность аппарата на максимум. Подносит ближе к Бенуа.
— Завершая лекцию об этом замечательном, но забытом виде спорта… Не люблю хвалиться, но и промолчать не могу. Я был последним, кто завоевал чемпионскую медаль в британской армии. Жаль, что регулирующие органы отобрали у тысяч спортсменов со всего мира возможность заниматься таким благородным видом спорта. Но мне грех жаловаться. Ведь благодаря «Мункейджу» у меня периодически появляется возможность тряхнуть стариной и
Браун замахивается шокером над головой Бена. Стоун тянется к нему, пытаясь что-то выдавить из себя. В этот момент из толпы вылетает чья-то нога и выбивает шокер из рук начальника. Тот трет руку и ошеломленно смотрит, откуда прилетел удар. Заключенные, словно по команде, отходят назад и освобождают пространство. Один человек стоит так же, как и стоял.
— О-о-о! — тянет Браун. — Как это на тебя похоже! Грязный, подлый приемчик, исподтишка! Ничего, я прощаю тебе это! Нет смысла осуждать зверя за проявление его натуры.
Дикарь медленно входит в круг, не обращая внимания на болтовню начальника.
— Я не заметил, что ты тут. Мне казалось, ты предпочитаешь оставаться у себя в пещере.
— А мне казалось, что в боксе на было разрешено добивать лежачего, — произносит Дикарь, холодно глядя на приходящего в себя Бенуа, затем переводит взгляд на Стоуна, лицо которого в крови. — Я знаю это потому, что в моей стране бокс все еще существует. По крайней мере, существовал. — Павел смотрит на тело Ханца, тот начинает подавать признаки жизни. — Я вижу, у вас тут весело.
Охрана окружает Дикаря.
— С тобой будет веселее, — улыбается начальник и, жестом отогнав своих людей, становится в боевую стойку. — Давно мы с тобой не разминались. Интересно, чему ты научился с прошлого раза?
— Что от тебя можно ожидать чего угодно. Например, удара ножом.
— О, прости. Это профессиональное. — Браун вынимает из-за спины нож и бросает охраннику.
Некоторое время они кружатся по «рингу», изучая друг друга. На лице начальника ухмылка, в выражении Дикаря читается сконцентрированность.
Браун предпринимает попытку нанести удар, но тщетно: Павел уклоняется и этим удивляет нападающего. Еще несколько взмахов кулаками не увенчиваются успехом. Павел тоже атакует, но начальник с легкостью уходит с траектории ударов и попадает контратакой по зубам.
— Неприятно, да?
Павел делает еще несколько выпадов, но начальник тюрьмы их блокирует. Противники сближаются, и в этот момент Браун плечом отталкивает Дикаря. Павел падает, но сразу поднимается.
— Должен признать: бьешь ты сильнее, чем раньше. Как ты это делаешь? Колотишь стенки камеры? Имей в виду, это корпоративное имущество, за порчу которого предполагается штраф!
Браун налетает на Павла с несколькими ударами, но все уходят в защиту или в воздух. Заключенный пытается ответить, но соперник успевает отскочить. Кулак Павла разрезает пустое пространство.
— Несмотря на твои умения, должен заметить, что тобой движет злость, а в таком деле важны ясность разума и холодный расчет.
Браун нападает и, обманув противника ложными ударами,
— Я своим кулаком ощутил, как воздух покидает твои легкие!
Павел, зарычав, совершает несколько ударов и добавляет коленом в корпус. Практически в то же самое место, куда пропустил сам. Начальник начинает кашлять. Охрана заметно нервничает и начинает переглядываться. Их шокеры активируются.
— О, нарушаешь правила? Ногой? Крысеныш…
Они снова налетают друг на друга с кулаками, но сталкиваются практически лоб в лоб. Корчась, пытаются нанести урон один другому. Браун, пользуясь тем, что выше Дикаря на голову, давит ему глаз своим острым, выбритым до блеска подбородком и цедит:
— Маленькие… боксерские хитрости…
Павел, схватив его за волосы одной рукой, наносит другой размашистый удар по челюсти, но начальник успевает увернуться. Они расходятся. Заключенный держится за глаз, начальник — за покрасневшую щеку.
— Близко… Очень близко! И подло! Ладно, размялись, а теперь займемся воспитанием!
Начальник легким движением расстегивает черный ремень и вытягивает его из пояса. Наносит им хлесткий удар — Павел отбивается рукой, но кончик ремня, обведя плечо, с хлопком бьет по спине. Дикарь шипит от боли. Браун бьет еще — и на этот раз ремень оставляет след на щеке заключенного.
— Как ты заметил, я неплохо управляюсь с этой штукой. Отец научил. Точнее, он практиковался на мне, а я запоминал.
Начальник замахивается и в третий раз, но Павел срывается с места и, схватив Брауна за пояс, валит на землю. Быстро занимает позицию сверху и смыкает пальцы на горле. Начальник снизу тоже обхватывает горло Дикаря, но ремнем. Павел наносит несколько сильных ударов, но противник уклоняется — и кулаки бьют по полу. Оба борца кряхтят, скалятся кровавыми зубами, бурчат что-то друг другу. Дикарь не оставляет попыток попасть по лицу начальника колонии, но все они приходятся мимо. Ремень затягивается туже. Силы начинают покидать заключенного. Лицо краснеет, но глаза — еще больше. Они будто наливаются кровью. Хватка ослабевает. Павел перестает бить и теперь просто пытается достать до лица Брауна, засовывает пальцы ему в рот, хочет добраться до глаз — но все тщетно. На последнем издыхании он хватается за ремень, сжимающий горло. Браун легко скидывает противника с себя и продолжает душить уже обмякшее тело сзади, поставив колено тому на спину. Заключенные испуганно наблюдают, а охранники не решаются остановить озверевшего начальника. Павел закрывает глаза. Его руки падают на пол.
В этот момент в драку ввязывается еще один человек. Дряблый удар кулаком приходится по уху начальника.
Тот, ошеломленный чьей-то дерзостью, будто просыпается и отпускает Павла. Поворачивается в поисках источника подлого удара. Стоун в ужасе: он не может поверить в то, что сейчас сделал. Удар получился совсем не ударом — скорее неприятным и очень «неуважительным».
— Триста третий… — шипит Браун, уставившись на него волчьими глазами, в которых Стоун читает свой приговор. Однозначный и безапелляционный — казнь.