Лунная опера (сборник)

Фэйюй Би

– Я тебе еще даже воды не предложил.

Я ухватил его за руку:

– Да к чему это.

Но Ма Гань все-таки вышел, прошло порядочно времени, прежде чем он вернулся с бумажным стаканчиком, в котором находилась кипяченая вода. Помедлив, я тихо сказал:

– Брат, у меня тут из-за моей слабохарактерности снова возникли проблемы.

Ма Гань, похоже, уже предвидел, о чем пойдет речь, поникнув, он сохранял молчание. Кивая, он не прекращал стряхивать на пол пепел.

– Да все в порядке, – добавил я, горько усмехнувшись, сам не понимая почему. Наверняка моя улыбка выглядела ужасно противно и глупо. Остаток фразы я снова проглотил.

Ма Гань продолжал молчать. Но несмотря на это, я все равно чувствовал себя комфортно в его присутствии. Пусть даже он не мог чем-либо помочь, по крайней мере, у меня была возможность поговорить с ним. Дожидаясь своего освобождения, я больше всего мечтал, чтобы у меня появился человек, который смог бы спокойно меня выслушать. Однако мои попытки поделиться наболевшим снова провалились. Но даже просто вот так вот постоять и то было замечательно.

Я не знаю, сколько мы стояли, но тут в помещение заскочил кто-то из подсобных рабочих Ма Ганя. Парень без всяких церемоний стал рыскать в поисках необходимого. Ма Гань изменился в лице и сурово спросил:

– Почему

входишь без стука?

Парень заискивающе улыбнулся и, согнувшись в поклоне, поспешил на выход.

– А ну стой у меня!

Я догадывался, что Ма Гань из-за меня огорчился и теперь это сказывалось на его настроении. Так что его подчиненный попал под горячую руку.

– Будет тебе, Ма Гань, хватит. Ничего же не произошло, – отозвался я.

Но Ма Гань бросил на пол недокуренную сигарету, придавил ее ногой и с перекошенным лицом устроил допрос:

– Ты выполнил вчерашнее поручение?

Улыбка у парня выглядела еще более противно и глупо, чем у меня. Он замямлил:

– Нет, еще нет.

Я заметил, что взгляд Ма Ганя стал совершенно другим и теперь источал настоящий холод.

– Может, ты решил, что у меня тут социализм? Ты вообще понимаешь положение нашей компании? – После этого Ма Гань указал пальцем на дверь: – Быстро за расчетом к бухгалтеру. Сейчас же. Поторапливайся.

Эти слова Ма Ганя, точно камень, тяжким грузом легли на мое сердце. Ма Ганю приходилось нелегко. Да и всем в эти годы приходилось нелегко. К счастью, я его не успел ни о чем попросить. После этой сцены просить о чем-либо было просто неприлично. Ма Гань явно не мог подавить гнев, руки его дрожали. Когда он снова попытался закурить, пламя огня в зажигалке беспрестанно дергалось. Вместе с Ма Ганем я выкурил несколько сигарет. Густая пелена дыма, застилавшая его глаза и лоб, колпаком нависла над моим сердцем. Ма Гань вздохнул:

– В бизнесе сантименты недопустимы.

Я не знал, что на это ответить. Я сожалел, что увидел своего братца Ма Ганя в такой ситуации.

– А ты уменьши свою лавочку, может, оно так лучше будет.

Ма Гань горько усмехнулся:

– Как ни крути, а в бизнесе важен престиж. А если я сокращусь, то меня поднимут на смех.

Вдруг Ма Гань словно о чем-то вспомнил. Насупив брови, он пропустил сквозь губы воздух и спросил:

– Так что ты там говорил, что у тебя стряслось?

– О! Да ничего особенного. Уже все уладилось.

Для пущей убедительности я нарочно скорчил из себя бандюка, точь-в-точь пахан из портовой банды. Разведя руки, я небрежно бросил:

– Кто посмеет меня задеть? Все уже уладилось, – и, похлопав Ма Ганя по плечу, я еще раз повторил: – Все уладилось.

Ма Гань бросил в мою сторону быстрый взгляд, в котором промелькнула тень тревоги, – похоже, он беспокоился за меня. Я испугался, что перестарался, снова хлопнул Ма Ганя по плечу, намереваясь уходить. Когда я практически оказался у ворот магазина, Ма Гань вдруг окликнул меня. Он снова забежал к себе в офис, после чего вернулся уже с конвертом в руках. Ма Гань засунул этот конверт в мой нагрудный карман. Догадываясь, что внутри, я попытался было возразить:

– Что ты делаешь?

– На улице не вскрывай, не привлекай внимания. – Сказав это, Ма Гань возвратился к себе в магазин.

Отойдя на несколько десятков метров, я аккуратно заглянул в конверт, там снова была пачка наличных. Меня обдало жаром изнутри, на глазах тотчас проступили слезы. Какая же я все-таки сволочь, вечно я и так и эдак обдираю своего друга, ну разве я человек? Скотина я, гнида, мразь, дерьмо. И мне еще проститутку подавай, а хер твой этого достоин? Да он даже ссать на улице недостоин! Я засунул руку в карман и, хлопнув себя между ног, сделал предупреждение:

– Давай терпи у меня, и чтобы там без всяких.

Я не разрешал себе снова мечтать о Сяо Саньцзы. Не разрешал мечтать о постельных делах. Поев в забегаловке лапши с морепродуктами, я отправился слоняться по улицам. Завтра обязательно нужно навестить родителей. Если я хочу поселиться у двоюродного брата, мне просто необходимо нанести визит этим торгашам соленой рыбой. От этого не отвертеться. Зажглись фонари, Нанкин и впрямь похорошел. Но как бы ни был красив Нанкин, ему не сравниться с личиком Сяо Саньцзы. У нее своя жизнь, а у меня – своя. Мы разошлись, как в море корабли. Но так или иначе, Нанкин – это не Сяо Саньцзы, ведь по его проспектам я все-таки могу ходить. Манящие витрины, светящиеся рекламы, блеск и глянец, яркие краски – ну почему ко мне все это не имело ни малейшего отношения? Несколько раз у меня возникало желание разбить их вдребезги, так я, по крайней мере, смог бы снова оказаться на каменоломне, где мне худо-бедно было гарантировано трехразовое питание. Будь я хоть скотиной, а без кормежки никуда! Ничем не ограниченный, я брел под светом уличных фонарей. Здесь между улочками не было никаких стен, никаких стоящих на постах надсмотрщиков. Пройдя по улице Чжуцзянлу я скрылся на Хунаньлу с нее свернул на Шаньсилу потом вышел на Юньнаньлу и наконец сделал резкий крюк на Шанхайлу Улицы длились бесконечно, в конце одной начиналась другая. Все улицы тянулись, расходились лучами по своим законам, обуславливаясь своими причинно-следственными связями и смыслом. Я словно совершал Великий поход. Братьям не страшен дальний поход: сегодня прошел, завтра – снова вперед. Я не знаю, насколько далеко я ушел, но что меня поразило, так это то, каким образом я снова очутился перед входом в ночной клуб «Серебряная эпоха». Остановившись у дверей, я уставился на неоновые лампочки, украшавшие цоколь стены. Бегающие группками огоньки мелькали и перескакивали друг через друга, пытаясь занять первенство в своей битве, заносясь перед другими, беснуясь и бесчинствуя. Я решил зайти. Усевшись у барной стойки, я кивком попросил официантку налить мне выпить.

То, что в клубе оказался Главарь, стало для меня полной неожиданностью. Похоже, он появился здесь не только что. Он посмотрел на меня издалека и криво улыбнулся. Видимо, он уже знал, в каком положении я оказался. Мне не нравилось это его выражение полного понимания дел. Заметив Главаря, я почувствовал, как весь мой запал улетучился. Я невольно оценил себя взглядом: выглядел я ужасно, практически как голодранец.

Главарь, свесившись на стуле, поманил меня пальцем. Он закурил и зажал сигарету в уголке рта. Он на самом деле знал обо всем случившемся, поэтому, едва открыв рот, сказал:

– Братец, я не могу оставить тебя без моей заботы.

Вытянув левую руку, Главарь распрямил пальцы и два раза провел у меня перед глазами, небрежно обронив:

– Пока они у меня в наличии, я тебя не брошу.

Я не понял, на что именно он намекал своими пятью пальцами, однако на трех из них красовались кольца, при этом

все пальцы демонстрировали гонор толстосума.

– Да ты расслабься, что ты прямо как этот.

Я изменился в лице и захлопал глазами.

– Ты мог бы вместо меня собирать деньги, отвечать на звонки, – не спеша заговорил Главарь, – а если есть желание поразвлечься, можешь стать моим водителем. Голодным не будешь. Обращайся в любое время, голодным не будешь.

– Почему ты так хорошо относишься ко мне?

Главарь стряхнул пепел и, свесив голову, улыбнулся в никуда. Улыбаясь, он выпустил в сторону клубы дыма:

– Куда это годится? Ну скажи мне, куда это годится?

Я мог только благодарить свою судьбу. На каменоломне один старик мне как-то нагадал, что у меня может появиться помощник-благодетель. Главарь им как раз и оказался. У человека должны быть друзья, и совершенно не важно, где он ими обзаводится. У каждого должны быть друзья. Обращаясь ко мне, Главарь кивнул в сторону стоявшего рядом официанта:

– Скажи ему, что будешь пить, что ты как этот.

Мы выпивали где-то часов до двенадцати, после чего Главарь засобирался уходить. Мне же уходить не хотелось. Пока Главарь отвлекся, я украдкой посмотрел в сторону барной стойки – Сяо Саньцзы там не было. Ее отсутствие изрядно опустошило мою душу, я никак не желал принимать это. Мне просто хотелось взглянуть на Сяо Саньцзы, но ее не было. В этот момент она наверняка стелилась под каким-нибудь мужиком, заходясь перед ним в стонах, чтоб он сдох. Я скучал по ней. Она разбередила мне всю душу.

7

Компания недвижимости, которой владел Главарь, оказалась весьма внушительной, окна ее офиса выходили прямо на роскошный фасад отеля «Цзиньлин». В холле компании разместились всевозможные модели зданий, которые уже стали или же в ближайшем будущем собирались стать частью Нанкина, все они формировали модернизированный облик современного мегаполиса. Перед моделями, я чувствовал себя исполином. Восхитительное ощущение. Теперь, будучи подчиненным Главаря, похоже, можно было управлять стихиями.

Я никак не рассчитывал, что после работы Главарь снова пригласит меня развлекаться с девочками. Стоя передо мной руки в брюки, он покачивал головой и улыбался.

– Ничего не поделаешь, ну нравится мне это, – посмеиваясь над собой, сообщил он. – «Люблю и выпить, и покурить, люблю и кверху задом покрутить», – процитировал Главарь и снова повторил: – Что тут поделать, ну нравится мне это.

От такого радушного обхождения со стороны Главаря мне стало как-то совсем неловко. Я прямо даже растерялся. Я и правда был недостоин, чтобы меня снова и снова ублажали девицы. Ведь я не был кем-то из власть имущих, в плане содействия в бизнесе я тоже ничем не мог отличиться. Так что, естественно, я предпочел отказаться. Где это видано, чтобы хозяин постоянно обхаживал подчиненного. Главарь понял мои душевные терзания на сей счет и, свесившись со стула, сказал:

– Да я привык ходить с кем-то, одному ведь неинтересно, так что считай, что ты просто составишь мне компанию.

Сказав это, Главарь тут же вытащил ежедневник и объявил:

– В клубе «Цзычунь» появилось несколько девчушек-студенток, возьмем себе двух. – Главарь поднял голову и как-то странно засмеялся: – Будет весьма недурно.

Я не то чтобы не хотел женщин, честно говоря, если даже на словах я возражаю, моя плоть полна желания. Но меня беспокоило данное положение дел, ведь все-таки это было не то же самое, что пойти за компанию пообедать. Оказываемая любезность представлялась совершенно безграничной, мне такой груз было не потянуть. Главарь наверняка догадался, что меня тревожит.

– А ты считай, что я тебя просто позвал на обед за компанию.

Из уважения мне следовало бы принять его приглашение, но я сказал:

– Мне не хочется студентку.

Услышав такой ответ, Главарь засмеялся, это означало, что он прекрасно все понял. Немыслимо, каким образом он мог раскусить своего собеседника, за это я его уважал, но одновременно и побаивался. Его лицо напоминало ладонь Будды: если уж он начинал хмурить брови и посмеиваться, это означало, что мне от него уже никуда не деться.

– Ну ты упрямый как осел, – прокомментировал Главарь.

Сяо Саньцзы выглядела несколько уставшей и была как будто не в состоянии собраться с силами. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, после чего я прижал ее к себе. Как долго я ждал этого момента. Глубоко вздохнув, я почувствовал, как вместе со мною так же глубоко вздохнула Сяо Саньцзы. Крепко стиснутая в моих объятиях, она с силой пыталась продохнуть. Мышцы ее живота подсказывали, что этот ее вздох сильно растянулся во времени.

– Я хочу тебя, – сказал я.

Сяо Саньцзы ничего не ответила, только как-то дернулась всем телом, словно холодно усмехнулась. Тем не менее она первая отпустила руки и стала расстегивать пуговицы на блузке. Освобождая грудь, она разомкнула губы и стала облизывать кончиком языка верхнюю губу. Опустив голову, я попытался резко припасть к ее рту, но Сяо Саньцзы быстро увернулась, после чего посмотрела на меня с явным упреком. Я был вынужден поцеловать ее в щеку. Сяо Саньцзы не шевельнулась, потом, шлепнув меня по ягодицам, сказала:

– Давай уже, делай свое дело, тебе сразу полегчает.

Мы стали заниматься сексом, несколько раз кончая и начиная снова. И каждый раз я чувствовал полное опустошение, причем не только физическое, но и где-то за пределами моей плоти. Но где именно, я точно сказать не мог. Мне хотелось выговориться перед Сяо Саньцзы, но я не знал, что именно сказать. Это было сродни ощущению, когда я маленький вертел в руках огромный арбуз, не зная, с какой стороны к нему приложиться. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как снова удовлетворять свою плоть, совершенно понапрасну растрачивая себя.

– Как тебя зовут? – неожиданно спросил я.

– Сяо Саньцзы, – без всяких эмоций откликнулась Сяо Саньцзы.

– Как такое возможно, чтобы у тебя было только это имя?

– Ты еще думаешь об имени? Как ни назови, никакой разницы не будет. Так что пусть будет Сяо Саньцзы.

– То есть тебе не хочется поговорить со мной о чем-нибудь другом?

Сяо Саньцзы улыбнулась уголками губ, окинула сама себя взглядом и сказала:

– Все, что у меня есть, находится здесь, ничего другого нет.

Я примолк, закурил. Сяо Саньцзы взяла у меня сигарету из рук, основательно затянулась и спустя какое-то время выпустила через нос две симметричные струйки. Она выдохнула дым прямо мне в лицо. Я не стал доставать новую сигарету. Мы стали прикладываться к одной, выпуская дым по очереди, прямо друг в друга. Докурив сигарету, мы прониклись взаимной симпатией. Я спросил Сяо Саньцзы:

– Как долго ты этим занимаешься?

– Один год, одиннадцать месяцев и девять дней.

– А что ты делала до этого?

– Это и делала.

– Почему?

Она посмеялась, потянулась за своей сумочкой, вытащила из нее свою визитку, перевернула обратной стороной и протянула мне. Там были написаны четыре нехитрые фразы: