Любовь хранит нас
Шрифт:
— Серый, отец устал ждать тебя, он лютует. Имей, сука, совесть. Сколько можно? Что было, то прошло. В конце концов, пожалей мать. Она сильно переживает и за тебя волнуется. Пора домой!
— Как она?
— Приезжай и пообщайся. Лично, — подчеркиваю еще раз, — с глазу на глаз.
— Я ей писал сообщения. Мама редко отвечает.
Ты очень чуткий сын, Сергей! Наверное, она не может передать печатными словами все, что тебе хотела лично рассказать.
— Я занят, Серый. Давай исключительно по делу.
— Как мой дом?
А я откуда знаю? Давно там не был. Его дом? Вот еще один наглец! Это загородный дом старшего брата
«Кроха, я тут при чем? Прокофьевские гены и Смирновский нрав».
— Ты выпил, что ли? Я не пойму. С каких херов, Серый, честное слово…
— Если бы! Пока трезв, как стеклышко. Леш…
— Родители ждут тебя. Повторяю, наверное, в сотый раз. Следят за твоими успехами, волнуются, а я, как приговоренный, каждый день отцу рапорт строчу о том, что ты здоров, трезв, в сексуальных и наркотических извращениях не замечен, приводов в полицию как будто не имеешь, о том, что ты раскаиваешься, и что сам не держишь ни на кого зла. Имей совесть, я ведь не твой пресс-секретарь. И знай, что с каждым разом мне все труднее придумывать старикам отговорки и ласковые от тебя слова. Я прошу, Серега, — вздыхаю и медленно прикрываю глаза, — приезжай. Вернись домой.
— Наверное, лучше сменим тему?
Вот так всегда!
— Я очень занят. Вынужден прощаться, позже поговорим. Как освобожусь, перезвоню.
— Чем занят? Родную наковальню греешь? Кобылам хвосты крутишь? Подковы гнешь и плавишь сталь?
— Все. Пока. Мне, правда, некогда. Сереж, ей-богу…
— Когда ко мне приедешь, Леха? Если хочешь, можем пересечься на нейтральной полосе.
— Извини, брат, — замечаю, что дверь приоткрывается, а Ольга, скрестив ножки, стоит и смотрит на меня. — В это лето все однозначно отменяется. Наш черед гостеприимно принимать тебя.
— Ты с кем-то встречаешься? Есть женщина? У вас серьезные отношения?
С чего он взял? Но… Да! Все так и есть. Но на его вопрос сейчас пока не буду отвечать. Не то, чтобы братец недостоин, просто я боюсь сглазить.
— Пока, — и не слушая его ответ, сбрасываю звонок. — Оль? — подхожу к ней и трогаю за руку. — Я громко говорил?
— Кто тебе звонил, если не секрет?
— Это мой младший брат, Сергей, а если кратенько, то просто СМС. Сидит дебил в Манчестере, но водку чисто русскую глушит, делает вид, что занят крайне важным делом, а по факту — спит, курит, пьет и на пособие живет. Отправился вот профессионально покорять Британию. Он — музыкант, Оль, гитарист, хотя владеет и фоно, а в детстве мучил даже скрипку и кларнет, и для дядьки освоил аккордеон. Он — там, а я — вот здесь и вынужден с ним ежедневно контактировать, чтобы парень не сошел с ума. Не знаю, вернее еще не придумал, как отщепенца вернуть на историческую родину. План пока в стадии разработки и не прошел согласование! У него с отцом очень неприятный, слишком скользкий, а главное, никак не закрывающийся вопрос. Батя, наверное, простил, но все же дуется, а мама молча плачет по ночам. Господи… Да там со многими людьми проблемы! Сергей в нашем образцовом семействе — рекордсмен
Она положительно кивает.
— Ты позавтракала, подкрепилась, мы можем дальше продолжать?
Она вроде как зевает, безмолвно произносит «Да-а-а» и отходит от проема.
— А где ты научилась танцевать, одалиска? — пытаюсь заново начать наш прерванный разговор на кухне. — Какой-то странный для славянки выбор — восточный танец, танец живота.
— Алексей… — звучит как будто бы с упреком.
— Не хочешь отвечать? Еще какая-то покрытая мраком тайна? Что с тобой такое? Я делаю к тебе на встречу шаг, а ты специально отступаешь.
Твою мать! Она опускает голову, сводит вместе руки и неуверенно начинает говорить.
— Леш, не обижайся, но я такая по натуре. Вот такой вот нехороший человек.
— Ты очень скрытная?
— Наоборот! Делиться нечем. Не наработала и не заслужила. Так, играючи, бездумно просрала двадцать семь прекрасных лет.
Я ухмыляюсь и уточняю:
— Наоборот? Это же смешно, Оль. Я задаю вопрос, а ты не отвечаешь. Спрашиваю — ты молчишь. Если позволяю что-то нехорошее по отношению к тебе, то мне хотелось бы знать об этом, чтобы в будущем не повторять своих ошибок.
— Никто не интересовался моей жизнью, Алексей. Я — Климова, но я — ничто. Если бы не мой сильный и влиятельный папа, никто не обратил бы на меня внимание. Так «он», мой муж, говорил!
— Он — конченый урод! Дерьмо! — рычу и смотрю на ее грустное лицо исподлобья.
— Я с самого рождения, наверное, никому не была нужна, — не реагируя на меня, тихо продолжает. — Очень рано потеряла мать — может быть, в этом вся причина? Но я считаю, что с того момента осталась при живом отце круглой сиротой и виню во всем, что произошло, только его. Ущербно и неправильно, но ничего не могу с этим поделать. Я просто не могу простить его.
Я знал об этом факте — Шевцов сказал, когда я проводил свое несанкционированное расследование! Теперь мне очень неприятно, что я затронул эту тему, да еще и вроде отчитал ее.
— Мне очень жаль, детка. Сочувствую. Но думаю, что ты сильно ошибаешься.
— Отец… Леш, у меня было, — она прокашливается, рассматривает свои ноги, а потом очень неуверенно смотрит мне в глаза — бегает взглядом и быстренько его отводит, — много мачех. Всех не вспомню, о многих его женщинах я даже не знала. Отец от меня свою личную жизнь скрывал. Только из официальных и зарегистрированных… Господи! Их было слишком много. Я до сих пор не понимаю, как он мог. Ведь так сильно любил мою мать…
У нее, по-моему, немного увлажняются глаза, а губы начинают отбивать чечетку. Климова дергает руками, гнет пальцы и переступает с ноги на ногу.
— Не надо, перестань, не продолжай, — быстро подхожу к ней и крепко прижимаю к своей груди.
Тут же запускаю руку в ее волосы, слегка массирую голову и стягиваю пеструю косынку.
— Не продолжай, — теперь шепчу в раскрытую макушку. — Не истязай себя.
— Ты много спрашиваешь. Нахрапом, в лес и напролом. Зачем? К чему? И все о прошлом. Но, я клянусь, — она вдруг поднимает голову и пытается заглянуть как будто внутрь меня, — там не было ничего хорошего. Леш, там боль, унижение, шантаж, там… Поверь, пожалуйста! Без разговоров! Не спрашивай! Не задавай вопросов! Хорошо?