Любовь хранит нас
Шрифт:
— Добрый день, Юрий Григорьевич сегодня принимает? — шепчу, тихонько всхлипывая в телефонную трубку. Попутно молюсь и тут же заклинаю.
— Да. Он сегодня во вторую смену.
Смотрю на часы и понимаю, что не знаю, когда начинается эта пресловутая вторая смена, но на том конце провода меня выручают своевременным вопросом:
— Вас записать на двенадцать часов? Есть получасовое окно.
— Да, пожалуйста, — выдыхаю и собираю тыльной стороной ладони непрерывным потоком по щекам стекающие слезы.
— Фамилия, имя?
— Климова Ольга Сергеевна. Двадцать
— Полдень, доктор будет ждать Вас.
— Спасибо.
Это слишком поздно! Двенадцать часов дня — анализы уже, естественно, не сдать, результат, как следствие, не узнать, но хотя бы процедурный день назначить можно.
Брожу по квартире, как привидение. Заглядываю во все места, словно безопасность проверяю, усаживаюсь на пол в нашей с Алексеем комнате, трогаю покрывало на кровати, прорисовываю пальцем замысловатый огуречный узор, как будто вижу в первый раз, шепчу сама себе проклятия, ругаю и поношу на чем свет стоит свои задуренность, непредусмотрительность и глупость… Мечтательность, романтизм… Свою откровенную, чего греха таить, беспечность!
Всего один раз — и этого хватило. Тогда! А сейчас и подавно. Смирнов искусно бомбардировал меня своим мужским вниманием, а я, как рохля, расклеилась и повелась на все, что следовало обходить стороной и внутрь не погружаться. Позволила себе, ему и нам… И вот печальный результат. Одно утешает — все это ненадолго.
Ближе к одиннадцати часам дня получаю сообщение в мессенджер от Лешки:
«Оль, как твои дела? Душа моя, я тут без тебя скучаю. Крыска спит и сладко пузыри пускает, Морозов дуется и не подпускает к ребенку, а Надька со мной заигрывает — брак трещит по швам, жена собирается сбежать от мужа, а я не могу ни о чем думать, все за тебя боюсь, детка. Как ты там?».
Быстро отвечаю веселым смайлом и впопыхах сляпанной язвительной историей:
«Герберт трахает Джоан, Алешка. Уже третий раз подряд. Жеребец оказался с небольшим пробегом. У нас тут образовался даже тройничок, похоже, МЖМ во всей красе, но я — трусиха, поэтому только подглядываю. Но ты знаешь, как по мне, то это все же мерзко. В одной постели два мужика и бедная мелкая графиня».
Он молчит. Не оценил мой юмор или, наконец, расслабился? Вот и хорошо, как раз то, что мне и надо. Одеваюсь слишком медленно, словно перед казнью. Ярко прорисовываю губы, добавляю бешеного румянца на лицо и подвожу глаза угольно-черным цветом. Сейчас я чересчур страшна! Еще бы, ведь собираюсь убить невинного ребенка. Вызываю такси и отправляюсь в клинику на старательно спланированную экзекуцию.
Доктор в сотый раз пролистывает мою увесистую карточку, потом глубоко вздыхает, прокашливается, еще раз возвращается к последней записи и начинает поучать:
— Вы уверены? Все же ведь отлично. У Вас хорошие показатели, предыдущие анализы и очень неплохие шансы на успех, Ольга.
— Это не будем обсуждать. Мне нужно подтверждение, что я действительно беременна, а потом, — отворачиваюсь и опускаю очень низко голову, — стопроцентное прерывание. Я не хочу ребенка.
Юрий Григорьевич вздыхает, откладывает в сторону мой
— Оля, у Вас прекрасный шанс стать матерью после того, что с Вами было…
— Я не хочу быть матерью и даже не планирую.
— Тогда нужно было не допускать.
Он меня сейчас отчитывает? Что это за клиника такая? Ему не все равно? В конце концов, такие операции не запрещены законом и, более того, хорошо в наш век оплачиваются.
— Я не хотела бы сейчас об этом говорить и тем более слушать нравоучения. Все уже произошло, а я приняла решение. Так мне пройти за ширму?
Доктор с кривой ухмылкой на лице, не произнося ни звука, рукой указывает мне нужное направление. Я поднимаюсь и спешно прохожу, а в спину мне все-таки доносится скупой упрек:
— Муж об этом знает, он не возражает, поддерживает избранный путь, вы с ним плечо к плечу, он Вам окажет помощь после процедуры?
— Я не замужем.
Теперь он тщательнее подбирает нужные слова:
— Отец ребенка в курсе?
Отец ребенка! Любовник, что ли? Половой партнер — скажи, как есть, и перестанем разыгрывать библейскую недодраму.
— Он со мной полностью согласен и, естественно, поддерживает меня и мое решение.
Я спешно раздеваюсь. Дрожащими руками практически разрываю на себе юбку, сдираю кружевные трусы, они дряхлой тряпкой спадают на пол, а я брезгливо через них переступаю.
— Вы готовы? Я могу начинать?
— Да, пожалуйста…
Через полтора часа Алешка присылает в мессенджер смешное миленькое фото с маленьким ребенком:
«Я стал отцом, душа моя. Это моя крестная дочечка. Она…».
Удаляю сообщение — не хочу читать, смотреть и даже слышать. Это пошло! Он стал отцом… Крестным! Определение надо добавлять.
— Климова! — чересчур мелкая медсестра выходит из кабинета сонолога.
— Это я.
— Ваши результаты ультразвукового обследования.
— Благодарю.
Не читая свой вердикт и содержание анализов, направляюсь в тот же кабинет к мудрому доктору-учителю.
Юрий Григорьевич долго вчитывается, затем поднимает на меня глаза — я жалко отворачиваюсь, он еще раз опускает взгляд в тетрадь, потом в ультразвуковое заключение, а потом с сияющей улыбкой на лице, откинувшись на спинку стула и скрестив на животе руки, куда-то вверх облегченно выдыхает:
— Никогда не думал, что буду радоваться тому, что сейчас скажу, но, — он резко возвращается и практически выплевывает мне в лицо. — Вы не беременны, Ольга Сергеевна, и слава Богу!
По-моему, я не расслышала его, поэтому, прищурившись, переспрашиваю:
— Что-что?
— Есть небольшое воспаление и очевидное нарушение менструального цикла. Все очень даже поправимо.
— У меня болит шов.
— Такое тоже бывает — растягиваются волокна рубца и это никакая не патология, тем более что у Вас очень хорошее заживление…
— Меня тошнит.
— Господи, Вы — взрослый человек, наверное, съели что-то нехорошее, несвежее или просто немытое.
— Грудь увеличилась…