Любовь нам все прощает
Шрифт:
— Алексей? — тихонько в спину ему произношу. — Можно задать тебе один вопрос?
— М? Только один? Обычно, когда жена говорит о единичном случае, потом, по результату, получается вполне себе полноценный диалог-допрос. Ты — мне, Женя, а я тогда — тебе, договорились?
Утвердительно киваю.
Алексей останавливается возле дрожащего младшего брата, медленно наклоняется над его полуприкрытым одеялом лицом и бережно, как будто с нежностью, поправляет влажные волосы Сережи, упавшие на взмокший лоб.
— Как ты очутился на реке? Рядом с нами, именно в тот момент, когда мы отчаянно нуждались в чьей-либо помощи.
— Уверена, что хочешь спросить
— Да, вполне.
Алексей хмыкает, усмехается и со вздохом «как вы все меня достали» запрокидывает голову назад:
— Ты забыла свою сумку на заднем сидении в моей машине. Брат так стремительно вытянул тебя из салона и заговорил нам всем зубы, что, видимо, у кого-то отшибло память о своей еще одной «личной» вещи. Потом пришлось бы у меня ее с мясом выдирать — последнее, для справки. Я ведь женат, Евгения. Не хотелось бы выводить на ревность мою Ольгу, хотя я и так прекрасно знаю, что она может изобразить, когда я нечаянно наношу семье какой-нибудь очередной косяк. Поэтому я предпочел быстренько вернуться, что называется по горячим следам, и передать личное лично в руки. А когда остановился, как ни странно, на том же месте, рядом с Серегиной, так и не въехавшей во двор, машиной, сразу понял, что у вас произошел какой-то горячий спор. Тут я прав? Все так и было? Исправь, если в чем-то не дошел до логического конца.
— Твое второе имя… — хлопаю указательным пальцем по губам, словно что-то важное припоминаю. — Наверное…
— Шерлок Холмс? Это сейчас хотела сказать? — подмигивает и улыбается.
— Извини меня, продолжай, — опускаю руку и завожу ее за спину, назад.
— Дальше дело техники и замедленное течение времени. Зима, тишь, глушь, благодать, мороз и… Ваши душераздирающие крики! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что где-то рядом очевидно что-то нехорошее происходит. Я набрал нужную скорость и нашел вас. Не сразу, правда. Тут каюсь. Все! Финал! Надеюсь, окончательный. Ну, а дальше ты и сама знаешь, присутствовала же при торжественном спасении Сереги. Когда он очухается, предупреждаю сразу, — внезапно Алексей становится серьезным, — с ним будет весьма неприятный разговор.
— Что-то…
— С тобой ругаться я, увы, не имею права, значит, все, что думаю по поводу произошедшего и относительно возможной «Драмы на реке» — такое даже Чехову не снилось, выскажу братку. Это слишком безответственно… Даже для него! Однозначный перебор во всем, честное слово. Жень, ты ведь понимаешь, как это могло неутешительно закончиться?
— Да, — опустив голову, шепчу. — Я понимаю. Все-все, все-все.
— Замечательно. Из вас двоих разум есть у тебя или я сделал неверный вывод? А у этого героя только изобретательность и изощренный, сволочной ум?
— Зачем ты так, Алексей? Он ведь даже не может сейчас ничего в свое оправдание ответить.
— И замечательно. Пусть пока научится молчать. Пособачиться всегда успеем.
Настоящий старший брат! Отчитывает меня, как сопливую девчонку! Действительно! А разве он вообще имеет на это право? Хочу запротестовать, но он успевает задать свой легко выторгованный вопрос.
— Он знает?
Про что? О чем сейчас речь? Обняв себя за плечи, в изумлении поднимаю бровь.
— Сергей знает о том, что ты ждешь ребенка? Про твою беременность брат в курсе или это испытание, типа пока не заслужил?
Как он обо всем узнал?
Молчу и внимательно рассматриваю этого чересчур высокого родного старшего брата, Смирнова Алексея. На кого он похож? Гигантский рост, большие руки, не похабно
— Извини, но я случайно услышал твой разговор с врачом, ничего дурного не подумай. Когда он осматривал тебя и задавал вопросы, ты призналась, что в положении, — Алексей вдруг отвлекается на вибрирующий сигнал своего смартфона, внимательно с улыбкой разглядывает светящийся дисплей, на котором фотография жены и его детей пересекается потоком непрерывно входящих сообщений. — Прости, отвлекся. Жена высылает фотки младшей Ксении, а Даша, кажется, ревнует и, пользуясь тем, что мама якобы ничего не видит, стримит мне набор смайлов. Пальчиками лупит по клавиатуре, а я по итогу рассматриваю неразбериху из желтых рях. Приеду домой, задам обеим. Ух, женщины! Нет коварнее на свете слабеньких существ! Жень, — поднимает на меня глаза, — это ведь брат… Он будущий отец?
— Да, — хриплю, не отводя свой взгляд. — Да, это ребенок Сережи. Но…
— Нет-нет, дальше не надо. Все туда, — тычет пальцем в торчащую макушку Сергея, — все ему. Это без посторонних, а тем более, без меня. Но хочу, чтобы ты знала, — останавливается и ждет, что я кивну — киваю, — я буду отличным дядей, самым лучшим, самым сильным и высоким…
Это точно! Ни дать, ни взять. Сергей тоже не малыш, но у него слишком тонкая телесная конституция, отчего кажется, что он как будто ниже ростом, но думаю, что это обманчивое впечатление. Смирновы оба слишком хороши!
— Да и еще, — Алексей оборачивается на выходе из общей комнаты, — родителям ничего не будем говорить.
— Конечно-конечно, — лихорадочно киваю. — Нет-нет. Я буду молчать. Только…
— Угу, — достает свою куртку из коридорного шкафа. — Слушаю.
— У меня завтра рабочий день, там…
— Мать тебя подменит. Причину я талантливо сочиню, поверь.
Пытаюсь улыбнуться и одновременно с этим подаю ему испорченные вещи Сережи, приготовленные на выброс.
— Давай сюда. Будем скрывать следы вашего с ним преступления, — ухмыляется и наклоняется за поцелуем в щеку. — Береги его. Он здоровый лось, но рога чересчур молочные. Мягкие, не боевые. Они ветвистые, раскидистые, пушистые, практически величественные, но на самом деле никому из окружающих не страшны. Серый не боец, у него, скорее, миссия спасителя. У меня иногда складывается впечатление, что он у нас в семье блаженным был рожден.
— Сережа? Ни за что не поверю. Он чересчур активный…
— Одно другому не мешает, Евгения, не мешает. Ладно, все. Не ругайтесь тут, последи за ним. Когда очухается пусть наберет меня. О! Стоп! — Алексей крутится вокруг себя. — А телефон его…
Я опускаю взгляд и сцепляю пальцы. Мы со Смирновым остались здесь без средств связи — так уж вышло. Телефония очень быстро уплыла, когда мы оба погрузились в эту чертову реку.
— Жень, оставляю свой. Бери, все нормально, — протягивает черный тонкий, но тяжелый, аппарат, — но если вдруг Оля позвонит, то ты уж там придумай что-нибудь вразумительное. Только более-менее реальное, а то у жены очень богатая фантазия, боюсь, что мы тогда не отобьемся от гнева одалиски. Всех к чертям испепелит.