Любовь нам все прощает
Шрифт:
— Гамак? — прищуриваюсь и задираю голову.
— Ага, — похоже, Леха лыбится, еще чуть-чуть и вороным конем заржет.
— Бери два.
— Не лопнешь, мелкий хрен?
— Нас будет трое! Я, Женя и пацан.
— Женя? Женя! Женя? Блин, кто такая эта Женя?
Я так и вижу, как у старшенького от трудоемкого мыслительного процесса шевелятся брови и дергаются уши:
— «Субботние мамины дела», — любезно помогаю.
— Ты ох.ел? Серый, прекращай.
— Бери гамак. Через минут сорок
— Закрой рот, дебил.
— И я люблю тебя, симпотный мальчик Леша. Уже выезжаю. Все. Не скучай.
Выхожу в коридор — чикуита в помещении не наблюдается. Ушла?
— Жень? Ау? Ты где?
Похоже, в зале страшный зверь проснулся — стойкое бормотание и непрерывное «агу». Разбудили Свята своей напольной возней?
— Привет-привет!
Женя пританцовывает в комнате, держа на руках пацана, а тот уже заливисто хохочет и трогает ее лицо.
— Брат приглашает на природу. Согласна?
— Я…
— Отказ не приму. Тебе надо развеяться! Это стопроцентно! Однозначно! Нельзя все время биться над проблемами, которые на самом деле не стоят ломанного гроша. Поверь, пожалуйста. Я знаю, что говорю. Поэтому…
— Когда мы вернемся? И куда ехать?
— За город, сосновый бор. Думаю, к пяти вечера нас встретит адский город, — быстро заглядываю на циферблат своих наручных часов. — Ну как?
Мне улыбается и серьезно рассматривает Свята:
— Согласен? На природу хочешь?
Засранец, поглядывая на меня, щекой укладывается ей на грудь. Девчонка отворачивается и уже не видит, как я ему грожу пальцем и показываю, что на фиг голову снесу, если вдруг что-нибудь ненужное завякает…
— Извини меня, пожалуйста, — красивый женский тыл мне говорит.
Опешил… Ну, это не совсем подходящее слово! Скорее, я тупо обалдел!
— За что? Думаю, ты не должна просить прощения…
— За устроенную истерику. М?
Она медленно возвращается лицом ко мне и подходит ближе:
— Не знаю, что на меня нашло. Вероятно, я действительно устала, выгорела, перегорела. Все пока не очень хорошо. Я стараюсь, наверное, слишком сильно…
— А ты попробуй просто отпустить? Не тянись и не тяни. Пусть все идет своим чередом.
— Бу! — пацанчик отталкивается и усаживается ровным столбиком.
Женя легко подбрасывает ребенка на руках и нежно трогает мальчишескую спинку:
— И ты поддерживаешь Сережу? Ты маленький «бу».
По-моему, я непроизвольно лыблюсь? Умиляюсь? Радуюсь? Наслаждаюсь? А главное… Чему? Чем? И зачем? Все это ненадолго, если верить доблестному бате!
— Очень спокойный мальчик, золотой ребенок. Мой Мигель всегда устраивал фестивали, если вдруг что-то шло не по его сценарию, а Анхель,
Да уж! Повезло, как никогда доселе.
— Поедем? Все вроде бы условия оговорили? — протягиваю руки, чтобы взять к себе Свята.
— Угу.
— Женя?
— Да?
— Я заплачу. Не переживай, пожалуйста, за это.
Она проходит вперед, обходит нас с мальчишкой, а мы с ним, не сговариваясь, но по какой-то неведомой мужской команде, рассматриваем ее нижнюю часть спины.
— Свят?
Пацанчик дергано поворачивает ко мне лицо и, покачиваясь былинкой, сосредоточенно вглядывается в мои глаза:
— Как? — подмигиваю.
Он, как маленький котенок, зажмуривается и кулачками прокручивает глазки:
— Дя-я-я-я!
Я тоже так думаю, брат! Еще какое «Дя»! Но…
— Доброе утро, Сергей!
А вот и братья наши, пуритане!
— Доброе утро, — располагаюсь плечом к плечу с Женей и подпираю ее к противоположной стене.
— Здравствуйте, — она все-таки умудряется выдать ласковую вежливость — наклоняется вперед и через меня с улыбкой произносит. — Доброе утро!
— О! Наконец-то мы увидели маму этого ребенка. А то Сергей скрывал от нас, что да как. Какую-то модную чушь городил! Я Нина Арсеньевна! А Вас как зовут? — протягивает через нас со Святом старческую руку.
Где-то на уровне моего живота и маленького зада скрепляется рукопожатие встречным жестом и ответом:
— Я Евгения, просто Женя.
— Очень приятно познакомиться. Это мой муж, Яков Павлович.
Немногословный и забитый своей чрезмерно активной и болтливой супругой мужик степенно кивает седой головой.
— Очень приятно познакомиться, — и возвращается к моим плечам назад.
— Прекрасный сын! — старуха щиплет Свята за задок, который живенько выкручивается, пищит, подпрыгивает, а я в который раз в жесткой сцепке стачиваю зубы.
— Нам пора! Жень… — поворачиваю к ней лицо и показываю, что неплохо было бы спуститься по ступенькам.
Но лифт нас «выручает».
— Проходите, — отступаю назад и пропускаю внутрь болтливую супружескую чету. — Мы кое-что забыли, дорогая, — моргаю чике и дергаю головой, — надо бы вернуться и забрать уточку для Свята…
Я начинаю задом отступать:
— Может быть вас подождать? — из кабины кряхтит престарелая Нина. — У нас есть время.
— Нет-нет, Нина Арсеньевна, мы на следующем опустимся, — Женя прыскает в кулак и подхватывает меня за локоть и тянет нас с ребенком на себя.