Любовь нам все прощает
Шрифт:
— Давно не виделись, Серега, — подтягивает к себе, братается со мной и шепчет в ухо. — Ты просто адский шпион, малыш-пожар!
Малыш-пожар! Вот и все! Врезать «дяде Юре», чтобы долбаным героем не казался?
— Как дела, Юр?
— Неважно, брат. Хотел вот с отцом поговорить. Я, бл, из дому сбежал, не могу там с ними. Дети-дети-дети, что ж вы вытворяете с престарелыми родителями?
— Зверь бесится и строит Голден леди? — Леха ухмыляется и подходит к нам. — Что произошло?
— Не быстрый разговор, Лешка. Мне нужен батя. Позвонил ему — в ответ мне гробовая тишина. Заехал в
— Здравствуйте, — Женя заходит к нам, держа на руках слегка поправившегося, думаю, что грамм на триста, Свята. — Мы очень хорошо покушали и приготовились гулять, — бережно вытирает облизывающиеся губки и поправляет младенческий кок. — Спасибо большое! Да, да, да?
— Я-я-я-я-я! — пацан размахивает ручонкой и улыбается Шевцову.
— Это… — он тычет пальцем в жирненького ребенка, а взглядом бегает с меня на Леху. — Это чей такой бутуз? Твой?
Ну да, ну да! Не Лехин же. Беременную в третий раз Ольгу старый хрен запомнил бы! Да ё-моё, друзья, как я устал одно и то же повторять!
— Юр…
— Ты молодчага! А вы? — Юрий Николаевич, вальсирующей походкой, подгребает к Жене и трогает ее за согнутый локоть. — Как Вас зовут?
— Я, — оглядывается по сторонам, словно позабытое имя старается припомнить, — Женя, Евгения… — растягивает гласные и ищет моего кивающего одобрения.
Ну имя-то она правильно произнесла! Что за дела?
— Жена? — оборачивается к нам и кивком головы указывает на кубиночку, а глазами, сука, стреляет прямиком в меня.
— Нет.
— Ага. Все ясно.
Ага? Типа «дяде Юре» все понятно! Смышлёный, хоть и возрастной, полкан!
— Леш, — скулю на ухо брату, — может быть выпроводим чудака и дадим наконец-то жару на природе?
— Сейчас-сейчас! — братец однозначно развлекается, ведь под куполом цирка мы с чикой совершаем кульбит без удерживающей нас страховки.
— Так-с! Ладно, молодняк, по зыркающим великолепным очам вижу, что задерживаю ваш скорый поезд…
— Ю-ла, Ю-ла, Ю-ла…
— Привет, Дашуля! Иди-ка на руки! Ох! Красавица моя! Глаза болят!
По-видимому, мой соперник в наивном брачном деле! Пока я временно отсутствовал, Юрец, похоже, стойко заменял меня…
*«Салли, которая может подождать…» — такой себе перевод песни «Don’t look back in anger» британской группы Oasis.
Глава 7
Он же ее глазами ест, просто жадно жрет и ни хренульки не стесняется. Висит на ней и одновременно с этим… Тонет? Да уж! Старшенький меня прибьет. Бросаю быстрый взгляд на Лешкин профиль и вместе с этим дергаю за ножку Свята:
— Перестань, парень, — шепчу в светлую макушку. — Хватит. Не для тебя ягодку растят. Свят, Свят, Свят… Леха за эту лялечку обрежет и тебя, и меня, а мы ведь с тобой даже не родственники. Заканчивай пялиться, — легонько щипаю за пухленькую лодыжку, а свободной рукой прикрываю намеревающийся разораться детский рот. — Тшш, кому сказал. Я тебя еще дома предупреждал — только вякни. Ты ж мужик, брат! Но… Ксюха хороша, да?
— Мя!
Будем считать этот вой за положительный ответ!
Мелкий засранец ведет себя, как
— Леха?
— М?
Свят, да перестань! Подумай лучше о карьере, брат, о бешеном успехе, о финансах, об акциях, о банковских счетах на долбанных офшорах!
— Серега, ну сказал «А», давай уже какой-нибудь подходящий слог подтягивай, ей-богу. Ты пока родишь, Ксюшка ножками пойдет.
Мелкий, прижатый ко мне спиной, в какой-то чудной упряжи, перетянутой вокруг моих лопаток, укладывается макушкой на грудь и выкручивает шею только в одном доступном, интересующем его, направлении. Эта шаловливая и полусонная с блуждающим взглядом с поволокой Ксения Алексеевна Смирнова лихо будоражит парню кровь! Может это общая кормилица виновата, может ХельСми подсыпает в его рожок приворотное зелье, может она… Ведьма, помимо того, что, как братец говорит, его «вечная сексуальная раба»?
— Так зачем тебе деньги, Серый? М?
Ох, какой неудобный вопрос, братуха! Зря ты начал именно с него! Это зря!
— Не обязан отвечать, так как совершеннолетний уже тринадцать лет и стало быть…
— У тебя проблемы?
Да! Совесть… Ну, я надеюсь, что ее хотя бы не растерял!
— Это не криминал, Леш.
— А я так и не считаю, Серж. С чего ты взял?
Да с того, что как только что-то вдруг всплывает и оно каким-то кривоногим боком связано с «Сергеем», так обязательно:
«Ты пьян? Ты обкурился? Грибы употребил? Убил кого-нибудь, возможно, в себе жалкого ребенка растерзал? Или ты неизлечимо болен? А может ты кому-то должен? А может это откуп, выкуп, взятка? А может какой-нибудь судебный залог? А может… А может…».
Да! «Серега» точно может, но с этим предпочту разобраться без посвященных и лишних свидетелей, так сказать.
— Мне просто нужны деньги, а тот королевский дом он, как неподъемный камень. У меня же есть хорошая квартира, зачем та громадина холостому мужику…
— Женишься, заведешь семью, детей наделаешь — батя, кстати, настроен на тройню от тебя. Ми-ни-мум! Когда-то мне сам так и сказал: «Спрошу, мол, с Сереги по полной программе, он ведь за бугром филонит и не работает, как надо, членом, не глубоко пашет, так, на жалкий сантиметр внутрь заходит. Короче, Серый бездуховно шпилит иностранных баб»! — брат поворачивается ко мне всем телом, а малышня теперь смотрит друг другу в глаза. — Дядька ведь обожал тебя! Ну, как продолжателя доблестного пожарного рода. Ты даже глазами, как мать, а у них с Сергеем Николаевичем были очень теплые отношения, как брата с сестрой. Это сильная семья, Серж! Понимаешь?