Любовь нам все прощает

Иголкина Леля

— Сладкое, это значит…

Да я про десерт вообще-то, про пирожное, про шоколадный торт.

— Женя, я, — сильно и громко сглатываю, — не про то… Ты, видимо, неправильно поняла меня. Сладкое — это обыкновенный сладкий стол. Мороженое, например, конфеты, булочки, ягоды и фрукты.

— Я тороплюсь и мне сейчас одеться? — быстро задает вопрос.

Она, похоже, сильно зябнет. Но не от бархатной прохлады, а от волнения! Кто виноват? Да я, урод! Малышка прикрывает грудь и прячет

взгляд.

— Нет-нет, — двигаюсь на пятой точке, перемещаюсь на колени и пытаюсь растянуть броню, которую она сейчас с усилием напяливает на себя. — Не надо, Жень. Я хочу смотреть, ты…

Такая красивая! В прошлый раз совсем ведь ни хрена не понял!

— Можно? — тянусь ладонью к маняще вздрагивающей груди. — Или… Что я должен делать?

— Помоги, — пищит и быстро дышит.

О, господи! Прикрываю вынужденный женский топлесс собой. Женька встречно обнимает меня за шею и нечаянно прикусывает мочку уха.

— Только не сожри меня! — шиплю.

Кажется, чикуиту отпустило, а у меня, по-видимому, появился неожиданный карт-бланш.

Она гладит мои плечи, руки, спину, слегка проходится ноготками по хребту. Я это все… Терплю! Не двигаюсь — пусть чика изучает. Ее сейчас черед — я подожду.

— Сережа?

— М?

— Тебе приятно?

Молчу, уткнувшись харей ей в плечо, ресницами моргаю.

— Жень, ты, действительно, этого хочешь или, — поднимаю голову и фиксирую в своих ладонях ее лицо, — я чересчур настойчив, тебя к близости склоняю?

— Хочу, хочу, хочу, — лепечет и пальчиками закрывает рот.

Тогда чего я жду?

— Я буду осторожен, чика, — осекаюсь, — Женя, Женя, Женя. Черт! Твою мать… Все!

Похоже, у меня случился речевой приход!

Она сопит и пробует стянуть с себя штанишки. Укладывается на спину, заводит руки и тянет пояс вниз — я где-то на середине бедер торможу ее процесс. Женька дергается, странно выгибает шею и выкручивает плечи до локтей.

— Что ты делаешь? Перестань, — опускаю ладони ей на раскаленные полушария, — перестань, перестань и успокойся.

Как горячо! Оглаживаю грудь, касаясь кончиками пальцев горошинок-сосков. Прихватываю каждый и несильно зажимаю — чикуита замолкает, вроде устаканивает свое сердцебиение, похоже, затаив дыхание, чего-то ждет. Склоняюсь над гибким смуглым телом, широко раскрытым ртом всасываю поочередно каждую «головку». Шипит и подставляет шею. Приглашает к пиру?

— Женя, Женя, Женя… Мне трудно это контролировать. Я… — заикаюсь, — живой человек. Ты ведь соблазняешь.

— Сереженька…

— Твоя кожа словно шелк. Ты такая… — рассматриваю красивое лицо и улыбаюсь, — божественно красивая.

Она поднимает плечико и смешно сморщивает нос:

— Спасибо…

Сколько

их у меня было? Этих женщин? Уже со счета сбился, все в одну слились. Леха однозначно прав, я всеми случайными бабами, как всем известный парфюмер одеколоном окроплен. Секс перестал приносить удовольствие. Одна сплошная гонка — быстрее, жестче, грубее, изощреннее, словно ГТО сверхнорматив — «ГОТОВ ПОТРАХАТЬСЯ И ОХ.ЕТЬ»! А с этой девочкой иначе! Она…

— За что благодаришь, Женька?

— Очень приятно. Ты сделал комплимент, я говорю «спасибо».

Я ведь ничего пока вообще не делаю, а она, как завороженная, млеет и пургу несет. Улыбаюсь и скатываю по бедрам то, что она вот только самостоятельно намеревалась сделать.

— Иди сюда.

Раздвинув ее ноги, обхватываю на суставном стыке и с усилием затаскиваю на себя.

— Ай…

— Поднимись, пожалуйста, и сядь на меня. Обхвати ногами мое тело.

— Ты еще в штанах.

Она что, изумляется? Не понял! Моим наигранным стеснением и нерасторопностью как будто даже недовольна?

— Жень…

Она краснеет, но все четко выполняет. Не хочу ее себе подчинять, хочу глаза в глаза… Может быть, хотя бы так, в ответственный момент, я не зажму ей рот?

— Хочешь меня? — играю с шеей и, как заведенный очередную мантру повторяю. — Хочешь меня? Скажи, скажи, скажи.

— М-м-м, да, Сереженька…

Я от ее грудного голоса в стратосферу улетаю.

— Не молчи, говори со мной. Хочу знать, что ты чувствуешь? Жень…

Краснеет и ярко улыбается:

— Давай, пожалуйста, выключим свет.

Нет! Категорически против! Этого не будет! Хочу видеть весь процесс — как войду в нее, как она изящно выгнет спинку, как зашипит, захнычет, и начнет просить… Хочу увидеть приоткрытый рот, когда ее накроет, и если головой не съеду, то хочу наблюдать, когда она начнет кончать.

— Нет, Женя. Не надо.

— Сережа…

— Без стеснений. Помнишь? — всасываю дребезжащую от голоса гортань. — Ты мне доверяешь? М?

— Да, да, доверяю, — и тут же добавляет, — полностью и абсолютно.

Чистая и очень искренняя малышка!

Со звериным ревом начинаю схватку с ее телом. Видимо, я однозначно разучился бережно ласкать. Женька квохчет, но не отстраняется. Я уверенно веду, она за мной шаг в шаг все, не отвлекаясь, повторяет.

— Красивая, красивая, красивая, — не устаю. — Ты меня боишься?

— Нет.

В нашей комнате становится слишком жарко, а в моих штанах еще и тесно. Отклоняюсь от нее и за каким-то хреном вдруг останавливаю все свои движения.

— Сережа? — распахивает глаза, а пальцами впивается в мои плечи. — Что-то не так?