Любовь нас выбирает
Шрифт:
— На выход, Велихов. На выход! — подхожу к этой парочке и беру дружка под локоть. — Вывеска с подходящей надписью там, Гриш. У нас по расписанию завтрак, который, очевидно, мне придется еще готовить.
— До свидания, — Надя на прощание своему новому знакомому говорит.
— До связи!
Я выталкиваю его в холл и продолжаю наступать со всей своей агрессией:
— Пока-пока!
— Есть проблемы, Макс? — почему-то шепчет.
— С чем?
— С ней, — он уточняет.
— Никаких проблем.
— Ты как-то странно вытолкал меня,
— Никаких проблем. Я, действительно, занят. А так…
— У нее кто-нибудь есть? Она… Вы с ней родственники?
— Не кровные, не родные. Мой названный отец — ее родной дядя по материнской линии. Вот и все.
— Спасибо. Понял…
Что ты понял, Гриша? А? Думаю, что ни хрена. Такие женщины, как кукленок, не для таких прожженных охламонов, как ты и я. Это однозначно! Мы просто «не пройдем» их родственников, используем на первом же уровне все накопленные нами «жизни», сломаем «копья», затупим «мечи и топоры», даже не приступив к основной игре.
Ему не надо знать, да я и сам хотел бы забыть, как осторожно или неосторожно попытался сдвинуться с мертвой родственно-дружеской точки с этой куклой шесть лет назад, но был буквально и фактически отброшен на ранее занимаемые позиции, затем раздавлен, уничтожен этой дрянью, а ей тогда было всего лишь восемнадцать лет! Потом она предпочла меня своей столице, скрылась, просто сдрыснула за славой, а я через почти два года «весьма удачно» женился на своей «судьбе». И вот итог! А Прохорова так, видимо, не обретя признания, вернулась в родные пенаты, но думаю, уже другой — стервой и откровенной тварью! Все это я к тому, что представь, какие клыки и когти она нарастила за все эти годы? Ты только представь, как она будет полосовать тебя? Думаю, с ухмылкой и задором. Хотя, а вдруг тебе больше повезет, может я действительно для куклы зверь и мы — чужие, просто по половому признаку друг другу не подходим. Бывают же непреодолимые разногласия, в конце концов…
— Но, Гриша, ты быстро ласты-то не склеивай. Дерзай! Сам же учишь — мир не без добрых людей. Может тебе повезет с Надеждой. У нее хорошая семья, мать, отец, вот с нерОдным братцем ей не подфартило, но от меня адвокату по уголовному праву отделаться не составит проблем. В конце концов, я могу, но теперь уже по неосторожности, спалить еще одно заведение, а ты меня…посадишь.
— Поплюй, придурок. Я просто спросил, — по-видимому, Велихов тушуется, что-то его смущает, он говорит немного глуше, чем обычно, — не занята ли она? Может быть у вас…
— Нет! У нас с ней точно ничего нет.
Но могло бы быть… Блядь!
Выпроводив, наконец, Гришку за дверь, возвращаюсь на кухню. Кукленок улегся на кухонный стол, подложив под подбородок свои руки, но заметила меня и тут же поднялась:
— Извини, пожалуйста.
— За что?
— Помешала разговору. Я думала, что это дядя Юра…
— И решила засвидетельствовать ему свое почтение или подставить меня?
— Нет, — опускает голову, а я вижу, как Надя прикрывает глаза. —
Отхожу от нее и уверенно направляюсь к разделочному столу. Смущать не буду, не готова она к нашему разговору.
— М? — подхожу к своему «рабочему» месту, кручу головой, вроде как разминаюсь, затем достаю разделочную доску и пышак*, тянусь за специями, выкладываю овощи, сыр, заправку, уксус. — Что?
— Не надо уезжать, — затихает на какую-то одну быструю секунду, вздыхает быстро, громко, а затем продолжает. — Не стоит этого делать, пожалуйста. Я… Не хочу знать, что с тобой случилось — не говоришь, значит, так надо… Но и съезжать не надо…
— Я все сказал тебе еще вчера. Надь? Ты помнишь? Спросила, где я был все это время? Ну? Я рассказал…
Она мне не поверила? Не поверила! Не поверила? Опять…
— Ты? Был? О, Господи…
— Все это правда. Я отсидел срок, недавно вышел…
Не дают договорить. Меня опять перебивает дверной звонок! Сегодня в этом доме приемный день.
— Это точно батя, — улыбаюсь. — Больше просто некому. Хотя, может и твой отец?
— Я могу открыть. Без проблем!
— Если не затруднит, кукленок. Не хотел бы руки без конца мыть, только, как говорится, на предзаказ* стал.
Она подскакивает и шустро перебирает ногами в сторону входной двери. Слышу, как открывает, затем, по-моему, звучит отборный мат и быстро подоспевшее неподдельное удивление:
— Извини, племяшка, я просто не ожидал, что встречу тебя здесь. Какими судьбами? А где уполномоченный, назначенный хозяин? Ты, детка, как? Не возражаешь? Я думал, что отец тебе сказал…
— Дядя Юра, проходи, пожалуйста. Давай с этим помогу. Что это такое?
— Тяжело. Не стоит. А где Максим?
Где Максим? Там где и должен быть, Максим «Зверь» Морозов, как всегда, дежурит на кухне! Похоже, наш завтрак с Прохоровой будет «плюс один».
Замечаю, что отец одет по форме. По всей видимости, спешно выдвинулся на службу, значит, с нами долго не задержится — быстро воспитает и поедет за пожарной ситуацией в городе следить:
— Пап, привет!
Отец с улыбкой и вытянутой навстречу рукой направляется ко мне, мы слишком громко обнимаемся, а папа, к тому же, похлопывает своего недосына по плечу — ничего не изменилось, значит, между нами все нормально? Шевцов неожиданной визитеркой не удивлен? Мне не влетит? Если она не пожалуется, конечно!
— Вы тут хорошо устроились?
В смысле? Мы? Устроились? Что сейчас отец имеет в виду?
— Максим, я привез тебе продукты. Разберешь? Лады?
— Большое спасибо, — бухчу под нос, стараюсь скрыть только-только начинающуюся неловкость, поэтому незамедлительно на опережение иду. — Позавтракаешь с нами? Через минут двадцать будет все готово. Легко и сытно! А?
— Безусловно! От твоей стряпни никогда не откажусь, ты же в курсе? Ну, Надька, ах, ты ж, папина золотая кукла! Как там Андрей? Как Камушек? Каким ветром тебя занесло в логово к твоему зверю? Макс? Надь? Чего застыли?