Любовь нас выбирает
Шрифт:
«Прости, прости, я больше так не буду, Надя! Не буду страшное былое вспоминать… Побудь со мной еще немного, кукла — не уходи».
— Попробуйте вот это. Максим, ты ведь знаком с меню?
— Безусловно. Если ничего не изменилось, и Вы не разнообразили…
— Нет-нет. Кто объедается и упивается, тот… Макс?
— Тот не умеет ни есть, ни пить.
— А искусный повар, друг мой?
— Истинный поэт в своем деле.
—
— Французы любят вторые мясные блюда и супы-кремы, заправленные льезоном* из яиц, сливок и сливочного масла.
— Да! А еще по подаче?..
— «Шатобриан»*, «турнедо»*, «гренаден»* и «чопсы»*.
C’est bien tout, c’est bien tout*…
Этого на сегодняшний день профессионально, увы, не знаю и не могу проверить, не выпадает шансов, а стало быть, абсолютно не уверен, что по-прежнему его самый толковый ученик — азы как будто все же помню и на этом все, тупик. Я не готовил «эксклюзивно», наверное, уже два года с небольшим — мой арест, взятие под стражу, следствие, суд, тюрьма! Мог, впоследствии, и утратить, с кровью и потом приобретенный, навык. Об этом сейчас не мне судить, да и клиентов нет — про имеющиеся промахи никто не скажет.
Как и обещал Андрею Петровичу, вернул домой его сокровище не позже десяти часов. Всю дорогу назад, в отчий дом, к папе, Надя молчала, только перелистывала кадры в камере, что-то там искала и, прищурившись, высматривала, потом немного увеличивала снимок, разглядывала детали, поворачивала и даже кое-что удаляла, хотя я просил этого не делать, но мои просьбы были высказаны, определенно, зря:
— Я хотел бы все же посмотреть, Надь, ты не могла бы…
— Там неудачный ракурс. Был тусклый свет, появились блики, это непрофессионально, значит, однозначно удаляю. Кыш-кыш! Я выберу лучшее и достойное…
Вот и весь наш «обратный» из ресторана разговор. Я шустро кособочил морду, заглядывал себе через плечо, но от дороги все-таки не отвлекался, а значит, много пропустил, она подчистила все «исторические материалы», не спрашивая мнения непрофессионала.
Смотрю на свои часы — сорок минут! Лениво улыбаюсь. Уже сорок минут я нахожусь безвылазно в арендованной у отца на новый день машине, которую припарковал рядом с безумно крутым документ-центром. Зачем, с какой целью, что здесь высматриваю и караулю? На самом деле, все очень прозаично — сижу и терпеливо жду ее! Прохорова настояла на нашей сегодняшней встрече с одной лишь целью — распечатать то, что вчера целый вечер на камеру запечатлевала, хотя меня, если уж совсем говорить открыто, устроил бы обыкновенный цифровой показ на экране даже захудаленького мобильного телефона, но, наверное, это жалкие потуги моей заснувшей совести, вот так я заглаживаю перед ней свою вчерашнюю вину — располагаюсь полулежа в машине, неспешно и внимательно разглядываю женский силуэт через огромную витрину на первом этаже высотного офисного здания. Я терплю и, как настоящий мужчина, ожидаю свою даму! Еще раз себе, как заклинание, повторяю:
«Просто терпеливо жду!».
Сегодня по расписанию выходной, суббота, мы с ней еще вчера перед расставанием договорились встретиться и поделиться впечатлениями — вчера нам за скандалом было как-то не до того. Вот вроде все
А она, похоже, нет! Вот это нервы! Что она делает? Стоит и прыгает? Одновременно? Прелестно! Что за на хрен? Какой-то детский сад! Она ведь точно скачет и, чередуя, поднимает тоненькие ноги, острыми коленями задевая стойку администратора. Как маленький фламинго — «дитя заката»? Молодец! Весьма поэтическое сравнение, Макс!
Звук входящего сообщения на секунду отрезвляет и притормаживает начинающийся мыслительный поток:
«Я на месте, думаю, что буду безвылазно целый день! Если есть желание и время, можешь заскочить! МаксиЗверский, буду очень рад!».
ЛёшА зовет как будто в гости, в свой чумазый офис? Наверное, стоит проведать друга:
«Давай через пару часов, брат»;
и добавляю:
«Буду с Прохоровой Надей, есть задушевный разговор с тобой и к тебе, мой друг, одно деловое заманчивое предложение».
На том конце устанавливается продолжительное молчание, а потом вдруг вопрос:
«Вы вместе, что ли, Макс?».
Прелестно! Кажется, приплыли? С чего он взял? Похоже, непосредственное телефонное общение дается Алексею Смирнову лучше, чем написание коротких сообщений:
— Здорово, братан! — хрипит в трубку мужской, ну очень взрослый голос.
— Привет, малыш Смирнов, — с улыбкой отвечаю. — Я…
— Вы опять? — как он резво-то перебивает — не успеваю даже отвечать. — Вместе, что ли? Откуда кукла выплыла? Была же по информсводкам вроде бы в столице, искала свой путь и направление. Ни на минуту вас, засранцев, нельзя оставить. Только отвлекусь, начну собой, любимым, интересоваться. Бац! Один — один! Затем технический нокаут, отсчет до десяти и торжественный вынос тела. А я, как всегда, только на официальное отпевание попадаю.
Твою мать! Даже рассуждения, как будто бы брезгливый, одолженческий тон, и аналогичные интонационные язвительные нотки, как у его великого бати. Алексей, ЛёшА-котяра, сынок, малыш Смирнов — тот самый «неудачный» старший отпрыск мужского пола моей Тонечки, любимой мамы-крестной, и одноименного Максима, лучшего друга детства моего биологического отца, которого я, как сын, к огромному сожалению, совсем не знал. Так повелось с моего ползункового возраста, что товарищ полковник Максим Сергеевич Смирнов, начальник передовой Седьмой пожарной части, просил называть его исключительно по имени и без всяких экивоков. Кто я такой, чтобы обсуждать такие простые пожелания? Я за простоту в общении, по-видимому, Максим Смирнов в этом направлении — тоже «за». Так он и стал для меня просто Максимом, без отчеств, должностей и заслуженных им специальных званий.
Да, я совсем не знал отца, а моим воспитанием с пяти лет плотно занимался «мой Юра». Морозов-старший умер, когда мне было, кажется, три года, от долгой, продолжительной и слишком беспощадной онкологической болезни — я не помню его лица и контуров, там все размыто. Похоже, мой Ризо повторит участь своего отца? Другого, чужого, нового мужчину своей матери он будет называть своим родным человеком? Твою мать!
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, братан? Надя вернулась к себе на родину, под отчий кров, под крылышки родителей. Вчера мы вместе ужинали у Влада, она составляла портфолио помещения и развлекала своим присутствием старика…