Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
Не может быть… Это же… Макс? Лешка? Видимо, один аккаунт с этой… Как ее? Якутах! Ух! А это, вероятно, Димка? СМС? Смирнов Сергей? Как Гришка все это сделал? Когда успел? А это… «Задира007»? Не могу поверить! Это ведь… Отец?
«Шевцова, Наталья Юрьевна! Детка, я прошу тебя, не подведи!».
«Ната! Ната?».
«Я здесь…».
«К тебе идет кольцо… Принимай гонца! На всякий случай… Не убивай, если весть вдруг не понравится!».
Оглядываюсь
«Кольцо… Идет… Встречай… Принимай гонца?».
Что или кого он имел в виду?
Лючия? Лючия! Да это же собака! Малышка катится колобком по коротко стриженному двору. Спотыкается бедняжка, охает, падает, скулит и подвывает, смешно переворачивается, кувыркается, затем все же криволапо поднимается и снова продолжает заданный хозяином путь.
— Ко мне, ко мне, Лючи! Быстрее… Ну! Ну!
Со звонким лаем подбегает и начинает на задних коренастых лапах танцевать. Кольцо? Где же кольцо? Вглядываюсь в улыбающуюся мордашку. Присаживаюсь, прыгаю рядом с никак не унимающейся собакой. Не вижу. Потеряла?
— Господи! Ты хоть минутку спокойно постоишь?
Ловлю! Подхватываю извивающееся тело и замечаю на тоненьком ошейнике то, чего там точно не должно быть.
Тонкое… Золотое… Простое… Обручальное колечко!
Ну что ему ответить? Щенок юлою крутится и пытается лизнуть непрерывным потоком следующие по моим щекам слезы счастья и безграничной радости. Мне ведь нужно что-то всем в том чате страждущим сказать.
«Гриша?».
«Я здесь. Она дошла?».
«Естественно! Она же австралийская овчарка!».
«Не убедила, Черепашка! Так что… Моя? Жена? Законная? Без разговоров? Шевцова, закадри меня!».
«Да, да, да, да… Люблю тебя!».
«Я отписываюсь…».
«Здрасьте, кнопочка, приехали! А ну-ка, девонька, вернись назад…».
Эпилог
Семья!
— Держи! — Ланкевич протягивает долгожданный документ. — Велихов, в последний раз, честное слово! Ты вроде бы юрист, а косячишь так, словно «закон» для тебя абсолютно пустое слово. Давай, наверное, повторяй за мной по буквам. Первая, она же заглавная, буква «З», за ней чинно следует гласная и на все согласная буква «А», а затем… — прищуривается, приседает и вместе с этим, объясняя недоразвитому всю серьезность сложившегося положения, сильно замедляет свою речь, — за-а-а-те-е-ем…
— «К», вероятно? — ухмыляюсь, сжимая дружеское плечо. — Как освободишься, старичок, подтягивайся к нам в хрустальную деревню. Там всей честной компанией будем ждать.
— Смотри, чтобы жена тебе в честь нового статуса рожу не подкрасила, терминатор, — выставив на пояс руки, начинает поучать.
— Спокойно! Все под неусыпным контролем, под моим недремлющим оком! Я управляю настроением и регулирую уже, по-видимому, свою жену. У меня ведь есть ее согласие — она же мне карт-бланш отвесила практически на все; тем более у Черепашки
Еще бы поплевать и постучать по дереву!
— О-о-о! Да ты герой, партнер! Проверь лучше. Все ли там в порядке, личные данные указаны верно? С той ли долгожданной женщиной ты жизнь свою связал? — кивает на то, что спешно три минуты назад мне передал.
— Фамилия одна, Ланкевич? Только это главное, а больше ничего не беспокоит. Надоело ее Шевцовой называть. Я не настаиваю, конечно, но…
— Порядок есть порядок?
Именно! Так меня закон и воспитал. Молчу и утвердительно киваю. Киваю сильно и даже где-то, в общей сложности, раз пять.
— Так что? Уважь, партнер. Она моя?
— Обижаешь, Гришаня! Естественно! Велихова Наталья Юрьевна, дата рождения, законный статус — твоя любимая жена. Зачем только такие комбинации? Что это за тайны? Что за эквилибры? Эти юношеские просьбы: «Миша, не будь засранцем, помоги, а?». Подали бы заявление — как законопослушные граждане, оформились бы, как положено, в установленный государством срок. Посетили бы «богоугодное» заведение, там послушали бы наставления о том, как следует в браке жить, облобызались бы на глазах у фифы с кандибобером, обменялись бы колечками и поехали кутить. Смотри, — хмыкает, — ведь я серьезно. Жена может не оценить твой щедрый жест и-и-и-и…
И-и-и-и! Что? К чему готовиться? Я предложение Шевцовой сделал на глазах у всей читательской, преимущественно женской, толпы. Да мне после такого вообще ничего не страшно! После того, что я организовал, теперь можно и в огонь, и в воду, и на медных трубах рондо в турецком стиле виртуозно сыграть.
— Короче, старичок, с тебя подарок, — подмигиваю и задом отхожу от него. — Все! Все! Некогда! А то она там одна…
— Быстро же ты вжился в образ. Жена сидит с мелочью, а сильная половина…
— Устраивает быт, отлаживает комфорт и занимается организационными моментами. Там родители, и где-то рядом брат с семьей. Она одна у нас, вернее, в том нашем домике в лесу, а так вообще там сильная группа поддержки. Я вот только тут с тобою забурился. Все, правда, пора-пора! Так мы ждем вас? Угу?
На целую неделю мы с мужиками, Юрой, Максом и подвязавшимся Алешенькой Смирновым — куда уж без него, — выкупили почти весь прозрачно плексигласовый кемпинг в том искусственном лесу. Владельцы были очень рады нашему семейному подряду и сделали большую скидку за акцию:
«Приведи своих и получи заслуженные награды!».
Четыре семьи на протяжении семи дней будут рядом сосуществовать, практически в двухсотметровой близости. Чтобы в дверь к товарищу постучать, достаточно всего лишь руку протянуть и выразить душевное признание о том, как:
«Я счастлив нашей встрече!»;
и про себя, чтобы уверить в радости всех окончательно, в стиле Морозова добавить:
«Век воли не видать!».
— Чего? — хохочет. — Если это теперь называется гребаное одиночество, то я стал очень искренне жалеть себя. Помощников, видимо, не счесть у твоей Наты?