Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
Резко убираю свой захват и смотрю на свою ладонь. Я ведь не сильно взял ее за руку или все же перемудрил?
— Наташ, извини. Можно посмотреть? — пытаюсь, дергаюсь и тут же отступаю.
— Не подходи. Стой, где стоишь! — отставляет левую руку, демонстрируя мне тем самым безопасное для нее расположение.
Затем Шевцова громко всхлипывает и поворачивается ко мне спиной. Поднимает вверх голову и, похоже, что она внимательно рассматривает направляющие указатели в женский отдел.
— Белье там, — трогаю ее за плечо и пытаюсь повернуть к себе. —
— Не трогай. М-м-м! Не смей к ней даже прикасаться! Никогда! Никогда! Она никак не заживет. Ей нет покоя! А тут еще ты!
— Извини, извини, извини. Слышишь?
Ничего не отвечая, отходит в сторону и, глядя под ноги, с поникшей головой, словно восхождение на Голгофу производит, идет выбирать себе эротичное белье. По крайней мере, я на это очень сильно надеюсь. Не сбрехал, и сам себе к тому же, что хотел бы посмотреть на Наташу в новых рюшках, кружевах и атласных лентах. Мне нравится красивое неоднозначное женское нижнее белье — чего уж там, я от всей этой дамской херни откровенно прусь. Полупрозрачность ткани, словно легкая недосказанность или некая таинственность, скрытность ее и моих желаний в будущем слиянии тел. Видимо, это слабый фетиш на полуголых баб. Я и от обнаженных форм тащусь, но там сам бог, как говорится, велел. Раздетые девчонки табунами перебывали в моей постели, а сколько я откровенного белья на разных телках пересмотрел!
— Ни в чем себе не отказывай, Шевцова, — шепчу себе под нос. — Сука! Извини меня за ручку! Так случайно вышло, я этого не хотел.
Что у нее с этой конечностью? Оберегает, словно маленького ребенка. Холит и лелеет, и не дает только мне, или все же всем, на травму посмотреть…
— Так что ты выбрала?
— Все, что мне необходимо. Ты же видел чек или не удосужился указанный там список просмотреть? Оплатил-забыл, Велихов? Деньги не считаешь? — Наташа ковыряется в своей мелкой сумке, а я медленно подкрадываюсь к последнему светофору на нашем очень продолжительном маршруте. — Сыплются, видимо, как из рога изобилия?
— Не то, чтобы россыпью, Наташа. Скорее, как у всех!
Я просто экономный, да и не растрачиваюсь на случайных баб. С тобой вот как-то искрометно получилось. Сам не знаю, что на меня нашло, когда отдал ей «приказ» скупить весь ассортимент в женском отделе. Наташа расстаралась однозначно, а я, не издав ни одного звука и не поведя даже бровью, спокойно все оплатил.
— Порадуй меня, скажи, что…
— Потом увидишь.
Даже так? Облизываю губы и выразительное многозначное слово «ох.еть» неслышно для нее куда-то вдаль произношу. Что я там увижу? Куда я погляжу?
— Обсудим кое-что, Черепашка? — усмехаюсь, выкатывая еще один вопрос.
Понимаю, что дама бесится, возможно, сейчас я получу легкую затрещину или слабенький толчок в плечо от ее левой руки, но не могу не поэкспериментировать с не очень контролируемым терпением, так и прет на подвиг и на «посмотреть», что будет, когда Наталья выйдет из образа ледяной красотки, а сядет на горячего немного взмыленного коня.
—
— Как ты вышла замуж, Наташа? Он ведь старше тебя! По слухам, даже чересчур, с нелегким перебором, как говорится! Намного и все весьма серьезно! Я прав? Или…
Что такое? Что я там такого противозаконного спросил? Откровенный ступор и мертвое молчание! И бонусом, чтобы ничего не снилось «Грише», безумно расширенные зрачки ее небесных глаз.
— Это важно? Не пойму. Какое это имеет отношение к тому… Что… — обрывает речь и отворачивается от меня. — Нам еще долго ехать? Сколько можно? Скоро ночь! Это что, контрабандный переезд в соседнюю страну?
— Уже почти приехали. Полчаса и мы на месте. Тихо-тихо, не ерепенься.
— Наконец-то, — выдыхает и откидывается на подголовник. — Спать хочу. Сегодня ничего не будет, да? — скашивает на меня свой взгляд. — Мы не попробуем?
Посмотрим на твое поведение, Наташка! Все зависит от того, как ты будешь со мной себя вести.
— И все же? — я не унимаюсь и делаю вид, что не понимаю, о чем она говорит. — Как это все произошло? Мне вот очень интересно. Какие у вас с ним точки соприкосновения, м?
Ну вот опять! Полосует взглядом и прикусывает губки — проходится всеми шестнадцатью белоснежными подушками по своей нижней половине рта. Проверяет, видимо, кровонасыщение всех слизистых поверхностей перед страстным сексом? Так все на месте — не стоит волноваться! Даже у меня внизу стояк «стоит», член пульсирует и демонстрирует щедрое, очень полное, кровоснабжение! Засоров, по всей видимости, нет, а рабочий инструмент на детовоспроизведение, а именно, на Наташку уже настроен и даже меленько, вибрируя, звенит.
Ей ведь придется ответить — я не отстану, пока сама об этом не попросит, а Шевцова, похоже, совсем не догоняет правила нашей с ней игры.
— Как все, Велихов! Он сделал предложение — я приняла. Было белое платье с огромным длинным, слегка тяжелым, шлейфом, красивая свадебная церемония, необычные двойные кольца — у меня с огромным камнем, у него обычный ободок, стандартный брачный контракт и вид на жительство, потом я подала документы на гражданство, но после расставания с Полем, естественно, обрубила все концы.
Брачный контракт! Очень интересно! А там был указан пунктик о «совместно нажитых детях» или только неодушевленные ценности привлекались к разделу в случае возможного развода? Как бы этот момент помягче прояснить?
— Сколько ему было лет? — наводящие вопросы подгоняю.
— Не буду отвечать. Это некорректно и бестактно. У тебя нет прав и это слишком вызывающее поведение, Велихов. Перестань!
Ну что ж, тогда зайдем с другого боку!
— А что тебе нравится? Что любишь? Предпочитаешь? — притормаживаю и аккуратно поворачиваю на съезд к стеклянной группе разбросанных по площади шариков-домов.