Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— Никак нет! — Прохоров ухмыляется и спокойно произносит. — Нареканий, вопросов к ребятам нет. Есть, правда, одно маленькое пожелание. Просьба!
Выкатываю изумление на лицо. У него еще и пожелания какие-то есть! Зажрался Проша! Сейчас, видимо, зарядит о третьем внуке песню. Сам ведь только на одну девочку сподобился, сильно переживал, чтобы одну золотую куклу довести до благополучного ума. Или Галка встала в позу, мол, не хочу, не желаю; тебе, Андрюша, и одной достаточно, если вспомнить, через какие тяготы ты мою сестру таскал.
— Угу? — прищуриваюсь и приготавливаюсь внимательно выслушивать, изображая из себя отца, случайно посетившего родительское собрание в сыновьем классе.
— Почаще пусть приезжают к нам с птенцом. Можно и детвору тут оставлять. Пусть они вдвоем побудут,
Галка кивает головой и лезет в карман за своим телефоном. А мне задают еще один неудобный вопрос.
— А что у Наташи? Как ее здоровье? Такая худенькая, словно ее там голодом морили. Дань моде, чтоб ее! — Смирнов сосредоточен как никогда, словно на задании отрабатывает внештатное боевое положение.
— Макс…
Лучше не надо о дочери! Ведь ею я совсем, как оказалось, не могу управлять.
Наташа прячется, скрывается, многого о себе не сообщает и даже не считает нужным. И почему-то только от меня, и только мне. Возможно, она и права! С леди ведь у них полное взаимопонимание! Я, наверное, ревную дочь к жене, и все-таки, если она вдруг попала в неприятности или навешала на себя еще какую-нибудь беду-обузу, то я хотел бы об этом заранее знать, чтобы выработать стратегию и какую-никакую тактику отточить. Но…
— Мы практически с ней не общаемся, ребята. Она мудрёно избегает меня. И я…
— Как так? — Андрей подсаживается ближе, но на меня не смотрит, однако внимательно следит за тем, чтобы женская случайная единица сюда не забрела. — Скандал? Что случилось? Поругались? Бли-и-и-н!
Если бы я знал!
Она совсем не ищет работу, ссылается на руку, а вместо этого проводит все свободное время в своей комнате, если, конечно, не посещает физиотерапевтический кабинет. Там, у себя, она что-то пишет, по-моему, читает, иногда просто пластом лежит на кровати. Дочь не ведет затворнический образ жизни — нет-нет, Наташа куда-то ходит, что-то посещает, а я, как верный цербер, вечерами тихо сижу на кухне с выключенным светом, боясь спугнуть ее тихий заход по возвращении домой. Пытался несколько раз выпытать у нее, чем она интересуется и где бывает, и на что дочь, в конце концов, живет и чем хотела бы в дальнейшем заниматься, но…
— Я не знаю, парни, если честно. Не знаю. Не думал, — ухмыляюсь, — что с Наташей будут такие неподъемные проблемы. Ее поведение заставляет трепыхаться, лично меня, как застрявшего в паутине какого-то неповоротливого жука. Но сделать ни хрена с этим не могу. Боюсь, что своим неконтролируемым рвением сломаю дочь. Нечаянно, ненароком, по досадной неосторожности. С девчонками, бл, так трудно. Проша, вот у тебя одна дочь, что-нибудь расскажешь? Поделишься с другом опытом?
Вижу и понимаю по его встречному взгляду, что лучше эту тему в присутствии Андрея вообще не поднимать. Ну да, как я мог забыть! Конечно-конечно. Достаточно нам вспомнить, какие коленца откидывала его Надежда в свои восемнадцать лет и как он с Галкой искал ее по всем злачным «поэтическим» уголкам столицы нашей родины. Не хороший, видимо, я сейчас пример привел.
— А что Марина говорит?
А вот это и есть самое интересное! Леди поддерживает дочь во всем…
— Она ее покрывает, парни, — выплевываю недоказуемое обвинение и испепеляю взглядом жену, стоящую сейчас ко мне спиной. — Думаю, что Марина в курсе, возможно, даже зачинщица и руководитель всех фортелей, которые старательно демонстрирует наша дочь. Леди и Наташа — и есть один большой секрет! После того, что они провернули с ее неудавшимся замужеством и этим старым заграничным хреном, я больше ничему не удивлюсь. Только вот никак не уложу себе, я для них никто? Пустое место? Или тот самый папа, на которого можно обращать внимание только тогда, когда дочь нужно подвезти куда-то или Наташе нужно с чем-то по уже свершившемуся факту помочь? То ли они мне не доверяют, то ли скрывают какую-то херовую тайну, от обнародования которой у меня по факту будет обширный инфаркт и несанкционированное
— Так поговори с женой, — «мудрый» и «разговорчивый» Смирный разумно предлагает. — Именно с Мариной!
— Неоднократно! Но заканчивается наша высокоинтеллектуальная беседа всегда так, если не разругаемся, конечно: «Она ведь очень взрослый человек, родной. Поверь, пожалуйста, я знаю, что Наташа не натворит глупостей, о которых сама же и пожалеет». Или: «Дай ей время! Еще немного надо подождать! Наташа — умная девочка, она…». Короче, леди говорит то, что я и так прекрасно знаю. Зачем, спрашивается, одно и то же мне повторять?
Если бы вы знали, как тяжело смотреть на ребенка, который то ли от долбаного безделья мается, то ли от того, что он так тяжело несчастен, то ли от того, что его сломали, то ли от того, что утратил искру жизни, то ли он просто прячется от родителя, потому как творит нечто безобразное или… Твою мать! Трудно демонстрируемое поведение Наташки привести к чему-то разумному и удобоваримому. С некоторых пор я перестал в их «женские дела» вообще встревать, но сегодня…
Я ведь не сказал ребятам главного. Уже третий день пошел, как Наташа не ночует дома. Были ли такие эпизоды раньше? Если честно, тяжело припомнить, хотя, пожалуй, все же — да! Вот недавно она не пришла домой с ночевкой по причине встречи какой-то старой подруги, у которой был день рождения и там якобы подобралась прекрасная компания для бесконечного праздничного вечера. Да похер мне на это! Ей тридцать четыре полных года — пусть веселится! Если ей там хорошо, то и мне, как отцу, отрадно знать, что девочка счастлива, а также здорова и жива. К тому же, Наташа тогда предупредила о своем возможном отсутствии на ночь. Пришла, как и обещала, на следующий день рано утром, а к нашим воротам ее подкатило городское такси. Но сейчас — это ведь стопроцентный перебор! Однозначно! Марина любезно показала мне, чтобы я не возникал по всей видимости, стандартное сообщение дочери о том, что подобралась пестрая компания, мужчины, женщины, даже молодые семейные пары с детьми, которая отправилась в какой-то странный кемпинг. Я, если честно, не стал подробно вчитываться в суть послания, но она ни хрена не сообщила мне — это, видимо, сильно задело мои отеческие чувства, словно я вообще для нее чужой человек, у которого она снимает теплый угол. Неужели самостоятельная жизнь в хваленой загранице превратила мою улыбчивую добрую девочку в какого-то бездушного сухаря, к тому же тунеядно раскинувшего свои кости на постели в моем гостеприимном доме?
— Ей нужна работа, пацаны, — надо бы делом заниматься, но мне ни хрена не приходит на ум. Я бы пошухарил старые связи, но не знаю, захочет ли она, сможет ли… С этой рукой у нее огромные проблемы, я понимаю, что в выбранной профессии ей больше ничего не светит. Короче, как говорится, бабы обложили по всем фронтам! — громко выдыхаю и, пару раз хлопнув ладонями по своим коленам, встаю и гибко распрямляюсь, разрабатывая спину вперед-назад. — О! Наши дети, Проша, наконец-то, прикатили. Идем-идем! Все! Баста! Мы поговорили, а я высказался. Довольно! Вполне! Спасибо, что выслушали. Я, кажется, выпустил агрессию, как говорит жена, значит, буду ночью крепко спать и никого своими пустыми расспросами не донимать.
— Ольга ведь сейчас в декрете, Юрка, — Смирнов как-то задумчиво, прищурив один глаз, начинает говорить. Он стряхивает пепел и еще разок затягивается, а я копирую его движения и точно так же двигаю губами. — А Лешке по-прежнему нужен секретарь. Если бы твоя Наташа…
Да он что, шутит?
— Макс, мы навязываем твоему сыну… — начинаю откатывать свое желание пристроить дочь назад.
— Тихо-тихо. Они выросли вместе. Отлично в детском возрасте общались, дружили, бегали по районам, к тому же Алеша никогда не отказывает в помощи своим друзьям. Она будет при деле и под его присмотром. Пока дочь освоится в городе, мой сын возьмет над ней такое себе шефство. А ты не налегай на нее, задира. Мы тут все хорошо знаем, каким задроченным упрямцем ты можешь быть, и что вытворяешь, когда не контролируешь женское неадекватное поведение, — а на последней фразе за каким-то хреном кивает на идущую навстречу Максу и Надежде с детворой хохочущую красивую Марину.