Любовница Леонарда
Шрифт:
— Чего тебе, Маня? — миролюбиво поинтересовалась Евдошка, сбавив шаг.
Сысоева вдруг страшно выпучила глаза, подскочила и плюнула ей в лицо. Бабка даже пошатнулась от неожиданности. Но тут же взяла себя в руки, достала из кармана пальто носовой платочек и, не говоря ни слова, отерлась им. Несколько мужчин и женщин, которые тоже спешили на концерт, молча наблюдали за этой сценой. У некоторых на губах блуждала презрительная ухмылка…
Девушка и старушка двинулись дальше. А Манька все что-то мычала им вслед и размахивала руками.
— Ну, окаянная, остерегайся! —
И вечером, после концерта, невзирая на слабые протесты Архелии, провела обряд смертельной порчи.
Уже утром следующего дня соседи обнаружили Маньку Сысоеву мертвой. Она повесилась в сенях на лестнице, приставленной к стене…
— Именно так, внученька, надо поступать со своими врагами, именно так! — холодно и даже горделиво заявила потом старушка Архелии. — Мы в этом мире — избранные, нам дана сила и слава. И терпеть надругательство над собой ни в коем разе не должны! Хорошенько запомни это, усвой навсегда!
Девушка лишь обреченно качнула головой.
А чуть позже стала просить Евдошку сделать исключение для бабы Симы и вернуть ей зрение.
К удивлению, бабка на этот раз уже не перечила. Внимательно посмотрела на внучку, усмехнулась:
— Что ж, коль ты так хочешь, то попробуй сама помочь Воропайше!
— Но что я могу сделать? — удивилась Архелия. — Я же не посвященная, у меня нет никакой силы…
— Зато скоро появится такой покровитель, которого, за мою память, не была удостоена ни одна ведьма! — восхищенно заметила Евдошка. — Скажи ему о своем желании вернуть зрение Воропайше. Авось он поможет!
— Да как же я ему скажу? — изумленно вскричала девушка. — Где я его найду, это же не Васька Гладун, который живет по соседству.
— Да ты успокойся! — старушка погладила ее по спине. — Я скажу кому надо, что ты желаешь встретиться со своим покровителем. Думаю, он и явится к тебе.
Архелия с недоверием взглянула на бабку, но не сказала ничего.
А воротясь домой, долго слонялась из угла в угол, волновалась, не спала, ждала гостя. Но его все не было.
Наконец, уставшая девушка задремала.
Трудно сказать, сколько длился ее сон, — может, полчаса, может, час…
Проснулась она от резких, пронзительных звуков, идущих от двери. Кто-то громко и отрывисто насвистывал незатейливую бравурную мелодию. Причем, она не стихла и после того, как испуганная Архелия сначала отбросила одеяло, а потом и вскочила на ноги.
— Кто здесь? — пересохший от волнения язык плохо повиновался ей, и вопрос прозвучал совсем тихо.
Однако свист прекратился.
— Кто здесь? — чуть громче повторила девушка.
— Да я это, Бубело! — в спальню, наполненную мутным светом уличного фонаря, из зыбкой темноты дверного проема шагнул невысокий толстый человечек в странном одеянии — длинной до пят накидке красного или близкого к нему цвета.
— Бубело… Слуга моего будущего покровителя, верно? — как Архелия ни старалась совладать с волнением и страхом, ее голос сильно дрожал.
— Да ты успокойся, красна девица, и ничего
— Ну, у меня такое дело… такая, в общем, просьба… — сбивчиво начала Архелия.
— Да ты говори, говори! — приободрил гость. — Я за тем и пришел, чтобы выслушать тебя и, если нужно, помочь.
— Мы с Евдошкой навели порчу на одну женщину, — девушка немного осмелела, и ее голос зазвучал ровно. — Эта женщина почти лишилась зрения. Я хочу, чтобы она стала видеть, как прежде, чтобы ее болезнь прошла.
Бубело с укоризной покачал своей большой лысой головой и недовольно заметил:
— Пожалела, значит! А за что ее жалеть, ту ослепшую? Разве есть за что?
— Я думаю, мы не совсем справедливо поступили с ней, — стала торопливо объяснять Архелия. — Эта женщина, баба Сима, в общем-то, ничего плохого ни мне, ни Евдошке не сделала…
Толстяк с горечью обронил:
— Вижу, не знаешь ты людей! Мало, видать, пожила на белом свете.
— Ну, не все же плохие! — возразила девушка. — Есть и хорошие. Баба Сима уже год ухаживает за парализованным внуком, она…
— А по мне, так все людишки скверные! — оборвал Бубело. — Похотливы, ленивы, сластолюбивы и корыстны, все лгут, предают, блудят и думают лишь о собственной выгоде.
Архелия молча слушала.
— Не нужно их жалеть! — наставлял гость. — Запомни на будущее: никто из людей не заслуживает ни жалости, ни снисхождения! И еще запомни: что сделано, то сделано.
— Так ты не поможешь мне? — робко осведомилась девушка.
Бубело сокрушенно вздохнул и, сделав шаг назад, тяжело оперся плечом о косяк двери.
— На этот раз я обязан помочь! — проговорил он громко. — Такой приказ мне отдал господин. Пока что ты у него в фаворе, отчего-то сильно приглянулась ему… Короче, так, чтобы выгнать хворь из глаз этой подслеповатой старухи, никаких ритуалов проводить не нужно. Ей помогут очень простые снадобья. Запоминай: взять щепоть зерен дикого мака, растереть в ступке до появления белой пены, добавить чайную ложечку морковного меда, тщательно перемешать и смазывать вечером глаза. А с утра надо закапывать зенки специальным раствором. Делается он так: в половине стакана холодной воды растворить чайную ложку свежего лукового сока и полторы чайные ложки василькового меда. Капать по капле в каждый глаз. После этого дела нужно немного полежать. Поняла?
— И это поможет бабе Симе? — в голосе Архелии явственно слышались нотки сомнения. — Твои рекомендации очень похожи на обычные рецепты народной медицины…
— Ты смотри, сообразительная! — захохотал толстяк. — Это действительно самые обычные знахарские рецепты. Однако не всем и не всегда они помогают. Но бабе твоей помогут, потому что на то будет благословение моего господина. Уже на следующий день она сможет видеть не хуже любой молодки! Но лечиться нужно трое суток. Как видишь, мы и губим быстро, и врачуем скоро.