Люди греха и удерживающие
Шрифт:
Рассказы родителей пробудили интерес к книгам о войне. Помню, прочитал несколько десятков книг, посвященных этой теме, множество стихов военных лет. С замиранием сердца смотрел фильмы о войне. В эти годы появлялись фильмы Григория Чухрая «Баллада о солдате», «Летят журавли» Михаила Калатозова, «Судьба человека» Сергея Бондарчука. Это были пронзительные по силе воздействия фильмы про нас и для нас. Чуть позже появились такие прекрасные художественные фильмы про войну, как «Белорусский вокзал» Андрея Смирнова, «В бой идут одни старики» Леонида Быкова, «Горячий снег» Гавриила Елизарова, «Отец солдата» Резо Чхеидзе. Мы смотрели все эти фильмы по нескольку раз и в кинотеатрах, и по телевизору, знали их содержание наизусть, по праздникам
С пятого класса я стал ходить в однопоточную школу с русским языком обучения. В эту же школу ходили все дети из нашего военного городка. Латышские дети учились в школе, расположенной километрах в двух, и мы с ними практически не пересекались. Некоторые сейчас рассказывают о драках между русскими и латышскими школьниками. Не знаю, может быть, где-то эти драки были, но в своем окружении я о таком не слышал. Дети военных знали, что драка, как и война, это дело серьезное и по пустячным поводам их начинать нельзя.
Многие мои товарищи по двору пошли по стопам отцов и стали офицерами. Они окончили военные училища, по распределению разъехались по всему Советскому Союзу, и я их потом больше не видел. Как-то только встретил сына командира «нашего» летного полка – Володю с сыном лет двенадцати. Он Рижское высшее военное авиационное инженерное училище имени Якова Алксниса окончил и приехал в отпуск к родителям. Поболтав о том о сем с Володей, я спросил его сына, кем он хочет стать. Он, не раздумывая, ответил: «Летчиком, как папа».
В республике было аж три военных училища, но латыши в них учиться шли очень неохотно. Русские – да, украинцы и белорусы – да. А латыши, литовцы и эстонцы – нет. Разве что совсем уж «красные» по убеждению. Видимо, в основной части семей прибалтийцев был подспудный негативный настрой к службе в Советской армии – не считали ее своей. Зато латыши и литовцы считались самыми лучшими солдатами срочной службы. Они отличались высокой дисциплиной и исполнительностью.
В нашей школе еще учились дети из семей железнодорожников. Железнодорожники были во многом схожи по духу с военными. Я всю свою последующую жизнь мог сразу отличить детей советских военных, да и железнодорожников по их внутреннему настрою и по ответственности за все происходящее вокруг.
Глава III. Выбор пути
Как я решил стать профессором
Ленинградский государственный университет им. А. Жданова
Как-то раз, будучи уже старшеклассником, я гостил во время зимних каникул у бабушки Натальи Ивановны в Ленинграде. На третий день моего лежания на диване с очередным томом «Детской энциклопедии» в руках (я читал все тома подряд с первой до последней страницы), она задала мне в лоб вполне уместный в данном случае вопрос. «Сашка, а ты кем в жизни стать хочешь – все книжки читаешь?» Бабушка Наташа была коммунисткой с дореволюционным стажем, работала заведующей кондитерской на 14-й линии Васильевского острова и любила в жизни ясность. Мне как раз только исполнилось шестнадцать лет. «Известное дело кем, бабушка, профессором!» – не раздумывая ответил я.
Образ жизни профессоров был мне знаком, потому что бабушка жила в коммунальной квартире на Васильевском острове и одну из комнат в ней занимал как раз профессор Ленинградского госуниверситета им. Андрея Жданова. Он был профессором в области геолого-минералогических
Бабушка с уважением отнеслась к моему выбору будущей профессии, хотя и спросила: «А сможешь ли? Может, тебе какую-то более простую профессию освоить? Например, стать токарем высокого разряда? Они зарплату хорошую получают, и уважают их все». «Ясное дело, смогу бабушка!» – ответил я ей тогда.
Право на серьезные вопросы бабушка Наташа имела. Она пережила ленинградскую блокаду, работая в военном госпитале, потеряла на войне мужа, воспитала одна нескольких детей.
Помню, как бабушка возила меня с родной сестрой Татьяной, двоюродными сестрами Светой и Леной, да еще и с их подругами на юг отдыхать. Мы все от прибалтийского климата страдали зимой простудами, ангинами и гайморитами, так она везла нас на Черное море и проводила на нем с нами пару месяцев. Потом к нам приезжали родители, жили некоторое время вместе, тоже грелись на солнце и купались, а к осени развозили всех по домам. Только сейчас я понимаю, какой это героический поступок – присматривать за полудюжиной ребят, да еще в чужом месте.
Наверное, желание не ударить в грязь лицом перед любимой бабушкой и заставило меня стремиться получить высшее образование, а не пойти учиться на токаря высокого разряда.
Однако сразу после школы поступить в Ленинградский госуниверситет на выбранное мною отделение политическая экономия не удалось. Оказалось, что уровень подготовки в рядовой рижской школе не соответствовал требованиям, которые предъявлял один из ведущих советских вузов, и необходимого для поступления количества баллов я не набрал.
Начало трудовой биографии
Собор свв. Петра и Павла в Риге
Вернувшись в Ригу после неудачной попытки поступить с наскока в ведущий университет страны, я устроился на работу техником в вычислительный центр при НИИ, который занимался разработкой автоматизированных систем управления для гражданской авиации. Хорошо помню, что ученые в этом институте разработали среди прочего автоматизированную систему бронирования и продажи билетов, которая называлась «Сирена». Она успешно применялась в Аэрофлоте и в авиакомпаниях ряда социалистических стран, была не хуже, чем аналогичные системы, функционировавшие в то время на Западе.
Все операции, необходимые для работы «Сирены», велись на отечественных электронных вычислительных машинах «Минск-32», периферийное оборудование которых мне как раз и приходилось обслуживать – чистить, смазывать, заменять перегоревшие блоки, тестировать. Это по поводу технологического отставания СССР от Запада, о котором так любят сейчас говорить могильщики социализма.
После развала СССР жулику Борису Березовскому удалось попасть в руководство Аэрофлота. Он не только украл всю валютную выручку этой крупнейшей в мире авиакомпании за несколько лет, но и заставил исполнительных директоров сменить систему «Сирена» на ее американский аналог. Наверняка за взятку от американских проектировщиков, а то и от самого Госдепа, который активно лоббировал Бориса Абрамовича в московских коридорах власти.