Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
– Ты ведь не сможешь вечно сдерживать свои силы, правда?
– Они копятся, - кивнул Глеб.
– С каждым днём всё быстрее. Ещё несколько недель, и книга окажется слишком масштабной и длинной.
– Тогда стоит испытывать эти чары постепенно, правда?
– предположила она.
– Маленькие истории, сказки с хорошим концом, где никто не умирает и все живут долго и счастливо. Что в этом такого плохого? Ты будешь использовать свой дар, но никому не причинишь вреда.
Он криво усмехнулся. В устах Тани это звучало поразительно
Но можно было попробовать.
– Может, стоит всё-таки сейчас прочесть что-то, чтобы потом нам же не было хуже?
– предложила Гроттер.
– Давай… Что-то лёгкое, без магии.
Он пожал плечами.
– Мы можем попробовать, - наконец-то согласился парень.
– Если ты сама выберешь книгу, что устроит тебя по сюжету. Я больше не собираюсь рисковать.
Но она лишь нетерпеливо впихнула ему в руку первый же томик, который попался на глаза.
– Ведь ты всегда выбирал что-то безопасное, правда?
Бейбарсову дико хотелось возразить и сказать, что часто с помощью книг он лишь расправлялся со своими врагами, но это значило бы то, что он вынужден будет держать силу в себе ещё несколько дней, пока Таня выберет подходящую историю. И от ощущения пухлого тома в руках у него будто бы горели пальцы - мужчина раскрыл его на первом же месте, там, где была закладка, и опустил глаза.
Тишину разрезах хрипловатый, мягкий мужской голос, и реальность завертелась круговоротом.
В отделении было на диво тихо, в комнатушке, в которой позволялось пообщаться со своим подопечным - ещё и холодно, и Гроттер отчаянно хотела натянуть на себя пальто. Да только на дворе было лето, и пальто под руками не оказалось, оставалось только радоваться своей привычке носить костюмы даже в такую жару, как воцарилась на улице.
Подсудимый - её клиент, - казался поразительно, до ужаса расслабленным. Люди, попадающие за столь длинный список преступлений за решётку, обычно вели себя иначе.
Первые - испуганные, обвинённые за чужие грехи, - вжимались в свои стулья и смотрели на неё полным надежды взглядом. Ждали, что она вытянет их на свободу отсюда, из этой клетки.
Вторые - отпетые убийцы, насильники, воры, - не ждали свободы. Не признавали свою вину, только позволяли какое-то хамство, грубость, отгоняя её от себя всё дальше и дальше.
Третьи - криминальные авторитеты с горами татуировок на спинах и плечах, а ещё преступлениями на совести, - смотрели пренебрежительно, почти забыли нормальный русский язык и издевались над нею, но платили достаточно, чтобы им можно было помогать.
Конечно, он должен был относиться к третьим. О Барсе в их городе слышала даже самая последняя крыса; он умудрился подмять под себя всех, а коль не он - то хотя бы его папаша, нынче укативший в далёкую Испанию. Странная, запутанная история - как у них получалось так легко отмывать руки?
Барс был ещё молод -
От обыкновенных костюмов он не избавился даже в тюрьме, разве что пиджак - вопреки холоду, - то ли оставил в камере, то ли на месте преступления. Вытянул длинные ноги, скрестил руки на груди и смотрел на неё смольно-чёрными глазами, так пристально, что Гроттер чувствовала себя абсолютно раздетой.
– Хм, Татьяна Леопольдовна, - он смерил её взглядом, достойным, впрочем, и тех, с горой наколок и отвратительным языком, - вы уже выстроили линию защиты, или над этим мне тоже придётся думать самому?
У него было достаточно денег, чтобы нанять любого адвоката, но в их городке, по отсутствию её бывшего учителя, лучшей считалась именно Гроттер. Может, ещё её дед - но Феофил лежал в больнице, и ему нужны были деньги. Иначе, может быть, она не взялась бы отмывать от очередного списка прогрешений эту сволочь.
Убийства. Грабежи. Сотни разбитых человеческих судеб.
И он - самодовольный, улыбающийся, будто бы только что узнал что-то, что позволит ему заполучить её.
Гроттер упрямо чувствовала себя раздетой - пусть и пыталась избавиться от непонятного чувства стыда. Отвратительно-то как!
И почему нельзя было выбрать брючный костюм? Проклятая юбка?
– Вы присядьте. Может быть, так будет думаться лучше, - кивнул он на стул.
– Вдруг прозреете и придумаете что-то стоящее?
Она едва не поперхнулась от этой поразительной наглости, но сдержала громкий, недовольный вздох и только посмотрела ему в глаза, словно пытаясь проанализировать всё, что произошло. Нет, нельзя поддаваться, нельзя позволить кому-либо вести себя… вот так. Она - смелая, сильная, упрямая и всегда уверенная в своих действиях.
– Уж поверьте, я уже выстроила линию защиты, - ей бы так хотелось сейчас, чтобы над головой стоял хоть какой-то охранник, но Барс, разумеется, давно уже об этом позаботился. Ему-то зачем лишние свидетели.
– Итак, Глеб Романович, вы… Я ведь не должна спрашивать, совершали ли вы всё это, верно?
– Ну, ведь вы умная девушка, - он подался вперёд - горячая мужская ладонь легла ей на колено.
– И понимаете, что это глупые, лишние в нашем разговоре вопросы.
Она упрямо сбросила его руку, но дальше не отодвинулась - это было бы поводом для её поражения. Такие, как он, выжидают, пока мышь не заберётся в клетку сама. Но она - не мышь, она тоже кошка, пусть и опыта у неё куда меньше.
– Итак, - она посмотрела на него строго и уверенно, - вернёмся к нашему разговору. Пусть вы и виновны, у меня есть шанс…