Максимум внимания
Шрифт:
— Вы, — спрашиваю, — Степанцев?
— Я, — отвечает и смотрит на меня глазами, еще не остывшими от негодования. — Откуда? По делу?
Коротко так спрашивает, с командирскими интонациями.
— По делу, — говорю.
— Подождите. Я занят.
— У нас тоже важное дело.
Покраснел он еще больше.
— Товарищ, вы что, не видите? Я занят. Русским языком говорю: за-нят.
Тут участковый вмешался (он стоял позади всех, и Степанцев его сначала не видел).
— Да что
Сменил Степанцев гнев на милость. Цыкнул еще раз на горничную, приказал ей зайти к нему попозже для объяснения и направился вместе с нами в свой кабинет.
Вошли.
— Чем, — спрашивает, — обязан?
Предъявил я ему постановление об обыске. Прочел. Внимательно. С первой до последней строчки. И даже в лице не изменился.
— Ерунда, — говорит. — Тут какая-то путаница, граждане. Впрочем, ищите.
Обыскал я его самого, и занялись мы осмотром ящиков письменного стола и иных канцелярских бумаговместилищ.
Часа три искали. Безрезультатно. Хоть бы пустой бланк накладной попался, хоть бы пустяковина какая-нибудь. Ничего.
Степанцев сначала смирно сидел, не вмешивался, но под конец повеселел, по комнате походил и вежливым тоном порекомендовал мне поискать еще под паркетом.
— Поищу, — говорю. — Спасибо за информацию.
Позвонил Комарову на квартиру Степанцева, но и Комаров ничем меня не порадовал.
— В комнате пусто, — говорит. — Последние щели досматриваем. А у вас как?
— Примерно так же, — отвечаю.
А Степанцев к тому времени окончательно осмелел:
— И долго, — спрашивает, — будет длиться эта комедия? Учтите, я обжалую ваши действия!
И шагает из угла в угол. Размашисто шагает, понятых чуть ли не к стене прижал. Прикрикнул я на него слегка. Угомонился. Встал рядом с одним из понятых, почему-то скользнул взглядом по его карману, и улыбается иронически, чувствует себя победителем.
Что же, думаю, хорошо ведь смеется тот, кто смеется последним. Не рано ли вы, почтенный, в иронию ударились?
— Товарищ, — говорю понятому. — У вас что в левом кармане пиджака лежит?.. Нет, нет, вы доставать подождите. Вспомните сначала, что именно.
Задумался понятой.
— Платок там, — говорит. — Ключи еще.
— А бумаг нет?
— Нет.
— Ладно, — говорю. — Выньте все из левого кармана. Только если обнаружите у себя бумаги, то постарайтесь взять их за самый уголок.
Полез понятой в карман (осторожно, словно там мина лежит) и достает небольшую такую пачечку бумажек. Ту, которую мы искали и которую Степанцев с самого начала ему в карман подложил. Наверно еще по дороге в кабинет. Старый прием.
— Ну, вот, — говорю. — А вы, Степанцев,
Посмотрел он на меня в упор.
— Демагогия! — кричит. — Я эти документы впервые вижу. Вы их сами состряпали.
— Возможно, — говорю. — Но вот отпечатки ваших пальцев на бумаге состряпать мы не могли. Понимаете, Степанцев? Бумаг-то вы этих не трогали?... Трогали или нет?
— Н-нет...
— Вот и хорошо. Значит, если на них окажутся отпечатки ваших пальцев, то...
— Ясно! — говорит. — Вы меня не агитируйте. Не маленький. Окажутся — тогда и поговорим!
Выдержанный оказался «художник». С крепкими нервами. Не разволновался он и тогда, когда позвонил Петя Комаров и сказал, что нашел у него в кухне на дне мусорного ведра кустарное клише с цифрой семь и листок с образцами подписей начальника отдела снабжения треста и бухгалтера.
Вместе с найденными нами чистыми бланками доверенностей, украшенных штампами и печатями с той же семеркой, и тремя незаполненными нарядами-накладными коллекция выглядела достаточно полной и даже богатой. Я на такую и рассчитывать не смел.
— Кстати, — говорю, — скажите мне, Петя, как зовут жену Степанцева?
— Зоей Ивановной.
— А фамилия?
— Антюхина.
Вот и еще один штришок. «Антипова — Антюхина». Она, выходит, и получала вещи со склада. И рисковала немногим — фамилии похожие, всегда можно сослаться, что в документе просто описался кто-то.
Составили мы с Марией Федоровной протокол, посмотрели друг на друга и улыбнулись: всё, можно ставить точку.
8
Сознался Степанцев. Убедила его экспертиза. Факты убедили. А вместо фронта пробыл он всю войну в местах достаточно отдаленных, где отрабатывал государству долг за предыдущее хищение. Предъявили мы ему справку из соответствующего органа, провели очную ставку между ним и его женой и — разошлись. Фадяшин же не был с ним в сговоре — это мы установили совершенно точно.
И вот мы с Марией Федоровной взялись за обвинительное заключение, а Степанцев, вероятно, стал готовиться к знакомому ему по прежним дням путешествию в некие места.
Напоследок прочитал я Марии Федоровне маленькую мораль.
— Вот, — говорю, — голубушка, что значит аккуратность. А вы сразу же хотели к Фадяшину с обыском идти. Поспешили бы мы с вами на собственные головы... Я, если хотите знать, в этом деле считаю нашей с вами заслугой то, что за исключением управляющего ни один человек в тресте и в гостинице до самого обыска не знал, кто мы с вами такие. Потому-то и свалились мы на Степанцева, как первый снег — неожиданно.
Вспыхнула Мария Федоровна.