Марево
Шрифт:
— Съ чмъ борщъ, спрашивалъ онъ въ другой хат.
— Та не ма въ насъ, паночку, весело обрадовалась молодуха: — може каши поснидаете: е и чорна, и била!
— Съ карасями?
— Отъ се такъ! Яка жь така каша съ карасями?
Русановъ взялъ подъ руку Колю и пошелъ съ нимъ по деревн, предоставляя на волю Конону Терентьевичу продолжать свои странствія.
— Это ужасно! горячился гимназистъ: — до какой пошлости можетъ дойдти человкъ! Сколько лтъ владетъ здсь, а ни одного грамотнаго на всемъ хутор нтъ!
— Это Кононъ Терентьичъ-то? усмхнулся Русановъ. — А у васъ славный черноземъ, почти на три четверти аршина, продолжалъ онъ, осматривая оврагъ.
— Да, вдь вся эта полоса была покрыта моремъ….
— Что такое?
— Я говорю про допотопный періодъ: тутъ море было, рыбы громадныя плавали, зври…. А потомъ, вымирая, гнили вмст съ растеніями, образовали черноземъ; море стекало, появились рки, и прорыли эти овраги….
— Куда жь оно стекало?
— Оно стекало…. разумется куда? Съ земли…. Дяденька ничему этому не вритъ…. Онъ даже въ микроскопъ не вритъ! съ грустью говорилъ юноша.
— А! соболзновалъ Русановъ:- нуте?
— Конечно, тутъ много правды! вдь мы съ вами призраки?
— Нтъ, неужели?
— Да какъ же? Что такое всъ? Давленіе на вашу руку — ощущеніе! Цвтъ — раздраженіе вашего глаза — ощущеніе! Кто жь поручится, что ощущенія ваши врны? И что такое мы сами? Призракъ!
— Какъ же вы это мирите геологію и Канта?
— Мирить не надо, воскликнулъ юноша: — это подлецы умренные выдумали! Мы принадлежимъ къ краснымъ; мы должны слдовать Руссо! Еслибы во читали Contr'at Social, весь міръ передлался бы самъ собою….
— Ну, весь запасъ свдній выложили? Или еще что есть? Экого сумбура вамъ дяденька въ голову набилъ…
— Какъ дяденька? Я самостоятельныя изслдованія произвожу…. конечно, онъ мн много помогъ въ развитіи…
— Чмъ же вы теперь занимаетесь?
— Акклиматизаціей. Вдь мы съ вами отъ обезьянъ произошли, такъ?
— Такъ, говорилъ Русановъ.
— Ну, точно такимъ же рядомъ постепеннаго совершенствованія, можно довести ворона, сороку до того, что они будутъ свободно выражаться на человчьемъ язык….
Русановъ улыбался, но юноша, замтивъ это, нахмурился.
— Вы не врите? Вы стало-быть принадлежите къ партіи ретроградовъ?
— Я ни къ какой партіи не принадлежу, говорилъ Русановъ. — Ну, что вы будете длать съ вашими сороками?
— Какъ не видть пользы! Дло говоритъ само за себя; тогда можно будетъ замнить ими разсыльныхъ съ эстафетами….
Хведько въ это время поровнялся съ ними, вызжая на околицу.
— Ну что, крикнулъ Русановъ:- понялъ какого сала барину надо?
— Эге, самаго билійшаго, крикнулъ тотъ, снимая шапку.
Русановъ окончательно расхохотался.
— Господа, пойдемте скорй домой, подошелъ
— Что такое? тревожно спросилъ Русановъ.
— Да вотъ съ этими проклятыми хамами! Ползъ на лавку, хотлъ осмотрть посуду, да объ полку носомъ и стукнулся…. что-нибудь вскочитъ…. Оподельдоку приложить иди аглицкаго пластыря?
— Нтъ, задумчиво говорилъ Коля, — это невозможно, тутъ нужны радикальныя средства….
— Ты полагаешь?
Кононъ Терентьевичъ уже поблднлъ.
— Да, какже, посудите сами; мы гибнемъ и никому до этого дла нтъ! Лучшіе люди, напримръ графъ, вотъ онъ, и мало ли ихъ, вс они не обращаютъ….
— Что ты за чепуху несешь?
— Я все про Россію, дяденька.
— Тьфу, чортъ побери! Я думалъ про ушибъ….
— Нтъ, это невыносимо! Это возмутительно. На что жь вы учились? На что вамъ вся эта философія?…
— Прощайте-ка, господа, мн пора, сказялъ Русановъ, и оохалъ.
"Гниль проклятая!" думалъ онъ, вызжая со двора. "Мало того, что самъ до сумашествія зарапортовался, еще и молокососа этого на свою дорожку тянетъ…."
А вечеромъ онъ уже подъзжалъ къ Горобцевскому хутору, несмотря на просьбы дяди остаться у него.
— Вотъ вы какимъ букой сдлались! встртила его Инна на крыльц:- по дв недли глазъ не кажете!
— Неужели это замтно? — И Русановъ просіялъ.
— Нтъ! Qui va `a la chasse, perd sa place, весело говорила она, таща его въ гостиную. — Теперь насъ веселитъ графъ: повадился каждый день….
Владиміръ Ивановичъ не узналъ было своего товарища. Бронскій сидлъ съ Юленькой на диван въ какой-то красивой, шитой золотомъ венгерк и блестящихъ ботфортахъ.
— Ба! Машина! сказалъ онъ, протягивая руку Русанову.
Вс, и Анна Михайловна, и Авениръ, несказанно обрадовались гостю.
— Нуте, Владиміръ Иванычъ, умильно разспрашивала Анна Михайловна:- вступили въ должность? Дда у васъ есть?
— Есть, отвчалъ Русановъ.
— Идутъ?
— Идутъ.
— Ну, какъ же у васъ тамъ?
Русановъ началъ описывать чиновный міръ. Онъ привыкъ овладвать разговоромъ въ маленькомъ кружк, и пошелъ по своей коле съ свойственнымъ ему добродушнымъ юморомъ.
Бронскій слушалъ съ саркастическою улыбкой, покачивая ногой. Его замтно подмывало….
— Да, да, заговорилъ онъ вдругъ:- я самъ былъ вчера въ суд и видлъ тамъ судью…. Ну такъ и кажется, что быть ему въ раю! Какъ не пожалть въ самомъ дл! жена, дти et caetera, et caetera…. О, благодтели! Неужели это оправданіе? Неужели по этой причин вашъ убленный сдинами, угобзившійся въ Свод секретарь достоинъ снисхожденія? Да чортъ съ нимъ! Дурную траву изъ поля вонъ, и конецъ! А вотъ, пока не переведутся такіе молодцы какъ ваша милость, и того нельзя будетъ сдлать!