Марина из Алого Рога

Маркевич Болеслав Михайлович

Іосифъ Козьмичъ самодовольно наклонилъ голову: это было даже боле, чмъ онъ ожидалъ.

"Ни съ дломъ, ни съ людьми во-вки вковъ не быть теб знакомымъ, милый мой!" ршилъ онъ въ умной голов своей.

— Да не угодно-ли вамъ будетъ, Владиміръ Алексевичъ, весело и развязно заговорилъ онъ, понявъ какъ-то сразу, en bloc, что за человкъ былъ Завалевскій, и почитая вслдствіе сего за лучшее не называть его ни "вашимъ сіятельствомъ", ни "графомъ", — не хотите-ли съ дороги закусить чего-нибудь?…

— Нтъ, я нисколько не голоденъ… Чаю разв…

— Сейчасъ устроимъ… Марина, ступай, распорядись!..

— Ахъ, зачмъ вамъ безпокоиться!

живо обернулся на нее графъ.

— Она у меня хозяйка, съ достоинствомъ произнесъ Іосифъ Козьмичъ, какъ бы желая дать ему почувствовать, что это молъ единственно изъ гостепріимства оказывается теб внимательность.

— Что, вы въ стакан пьете? спросила Марина Завалевскаго, скользнувъ по немъ своимъ лучистымъ взглядомъ.

— Въ чашк, если позволите:- я въ гусарахъ не служилъ, примолвилъ онъ, смясь.

Марина такъ и покатилась.

— А кто въ стакан пьетъ, тотъ непремнно былъ гусаромъ? спрашивала она, сама удивляясь тому, изъ-за чего сдлалось ей такъ вдругъ весело, и указывая пальцемъ на Іосифа Козьмича:- то-то видно сейчасъ, что онъ былъ военнымъ прежде, проговорила она, — стакановъ по пятнадцати дуетъ!

Завалевскаго всего покоробило отъ этого жеста, отъ этого вульгарнаго выраженія. Болзненно передернуло у него подъ правымъ глазомъ, точно кто подъ самымъ его ухомъ визгнулъ по стеклу мокрымъ пальцемъ. Онъ конфузливо опустилъ голову, боясь встртиться глазами съ Мариной. Но она все видла, отгадала чутьемъ впечатлніе, произведенное ею на него, и, заалвъ по самый лобъ, сердито сдвинувъ брови и закусивъ нижнюю губу, она прянула съ мста и, промолвивъ скороговоркой: "я вамъ сейчасъ пришлю чаю", выпрыгнула изъ залы, словно испуганная коза…

Іосифъ Козьмичъ также все видлъ, — и лукавая улыбка скользнула по его толстымъ губамъ, когда Завалевскій, проводивъ Марину какими-то весьма подозрительными, по мннію г. Самойленка, глазами, поднялъ ихъ на него и сказалъ:

— Замчательная наружность у вашей дочери, Іосифъ Козьмичъ!…

— Да-съ, отвчалъ онъ, придвигая къ себ кресло ногой и усаживаясь въ немъ какъ можно спокойне насупротивъ графа:- красавица, могу сказать безъ лишней скромности… И воспитана, — насколько это только возможно было въ нашей глухой сторон. Покойница жена моя, примолвилъ онъ со вздохомъ, — происходившая изъ рода князей Серебряныхъ-Телепневыхъ, — въ дом даже ихъ воспитаніе получила, — сама была женщина образованная… и съ другой стороны, мы ничего не жалли, конечно…

Іосифъ Козмичъ передохнулъ и взглянулъ на графа.

Тотъ молчалъ и загадочно глядлъ на него.

— И справедливость требуетъ сказать, началъ опять г. Самойленко, и уже съ нкоторымъ паосомъ, — смена, посянныя такъ-сказать нами, пали не на неблагодарную почву. Училась она прекрасно, и отъ природы весьма понятлива… даже прямо надо сказать — умна! И Іосифъ Козьмичъ кивнулъ головой самоувренно и ршительно…

— Умна? повторилъ графъ, все такъ же загадочно глядя на него.

Г. Самойленк послышалось сомнніе въ звук его голоса.

— Конечно, поспшилъ онъ добавить, какъ бы извиняясь за Марину, — по первому разговору вы могли… можетъ быть заключить… Но съ этимъ ничего не подлаешь… идеи вка…

— Идеи вка! опять повторилъ Завалевскій и вдругъ засмялся: очень забавнымъ зазвучало ему это выраженіе въ устахъ господина Самойленки, — ничего съ этимъ не подлаешь, конечно…

Онъ тотчасъ же затмъ какъ бы припомнилъ что-то и, какъ бы боясь

позабыть это вдругъ вспомянутое, торопливо спросилъ, подымаясь съ мста:

— Кабинетъ покойнаго дяди тутъ налво, не правда-ли?

— Черезъ корридоръ налво, отвчалъ озадаченный Іосифъ Козьмичъ, указывая дверь рукою и не трогаясь изъ своего кресла. Но, увидвъ, что Завалевскій, не оглядываясь, быстро направился въ сторону кабинета. онъ поднялся покряхтывая съ мста и пошелъ за нимъ.

Кабинетъ бывшаго владльца Алаго-Рога была пространная четырехъ-угольная подъ высокимъ сводомъ комната, оклеенная темно-малиновыми обоями съ такого же цвта кожаною мебелью вокругъ стнъ, и большимъ, съ цльными стеклами, венеціянскимъ окномъ, обращеннымъ къ широкому плесу — виру, по мстному выраженію, — свтлой и быстрой рчки, Алаго-Рога, отъ котораго и вся вотчина Завалевскаго принимала свое названіе… Чмъ-то затхлымъ, сумрачнымъ и суровымъ вяло въ этомъ, посл многихъ лтъ сегодня только, чувствовалось, открытомъ и провтренномъ поко. Старинныя, пожелтвшія отъ времени гравюры съ Рафаэлевскихъ картинъ въ вычурныхъ, рукою самого покойнаго графа выточенныхъ рамахъ, непривтливо глядли со стнъ. На дубовомъ объемистомъ стол, такомъ же, какой стоялъ въ библіотек, сиротливо лежала развернутая книга въ древнемъ пергаментномъ переплет, и рядомъ съ нею бллась акуратно сложенная кипка свжепереписанныхъ крупною конторскою рукою вдомостей и счетовъ, подготовленныхъ г. Самойленкой къ прізду Завалевскаго…

— Ничего здсь не тронуто; какъ застала смерть покойнаго, въ самомъ томъ вид веллъ я все оставить, доложилъ онъ, останавливаясь на порог кабинета, между тмъ какъ графъ задумчиво подходилъ къ окну.

— Онъ здсь и умеръ?

— На этомъ вотъ самомъ мст. Іосифъ Козьмичъ указалъ на кресло, стоявшее у окна. — Вышелъ онъ, по обыкновенію, изъ спальни, посл утренняго чаю, сюда, слъ за книгу и…

Но Завалевскій, какъ бы избгая тяжелыхъ воспоминаній, или подъ вліяніемъ другой занимавшей его въ эту минуту мысли, прервалъ его приглашеніемъ ссть и "вооружиться терпніемъ, такъ какъ онъ иметъ сообщить ему нчто, и посовтоваться съ нимъ относительно сего, и что собственно для этого онъ теперь и прибылъ въ Алый-Рогъ".

"Занимательно будетъ послушать — что онъ мн выкинетъ?" подумалъ управляющій, не безъ нкоторой однако внутренней тревоги, и молча слъ у стола. По другой сторон Завалевскій помстился въ кресл, въ которомъ скончался, пораженный мгновенно ударомъ, его покойный дядя.

Небо меркло; уже не совсмъ ясно рисовались другъ предъ другомъ лица собесдниковъ.

— Скажите, пожалуйста, началъ графъ не вполн твердымъ голосомъ, словно перемогалъ въ себ внутреннюю неохоту приступить къ разговору, — сколько у насъ десятинъ лсу?

— Лсу? переспросилъ г. Самойленко. — То-есть какого именно?

— Н-ну… хорошаго!…

— То-есть строеваго?

— Да, строеваго.

— Порубки есть… На такомъ пространств… двнадцать человкъ одной конной стражи держу, — а все не усмотрть везд. Народъ теперь какой, сами знаете… Тысячъ пятнадцать десятинъ однако добраго лсу пожалуй и найдется, заключилъ Іосифъ Козьмичъ.

— А какъ цна?

"Вотъ оно! Спустить хочетъ", догадался тотчасъ же управляющій.

— Цны небольшія, началъ онъ громко, мямля и растягивая, чтобы дать себ время соображать свои отвты, — вдь вся здшняя сторона лсная… мелкопомстные очень сбиваютъ цны…