Маршалы Наполеона
Шрифт:
В войне 1806 г. Наполеону приходится иметь дело с новым противником. На сей раз это — Пруссия. «Скрытое беспокойство, — рассказывает Талейран, — мучает Наполеона, вынужденного вновь вынуть из ножен меч. Его все еще ослепляет слава Фридриха[119], он еще никогда не воевал с прославленной армией: «Думаю, тут нам придется больше повозиться, чем с австрийцами»{312}. Действительность опровергает мрачные прогнозы императора. Начало кампании 1806 г. убедительно доказывает, что у прусской стороны, помимо внушительного «фасада» великой военной державы, за душой ровным счетом ничего нет.
7 октября 1806 г. Наполеон отдал приказ «выступитьтрем колоннам, чтобы на правом берегу Заалы, в местности, расположенной между Тюрингенским лесом и Рудными горами, наступать на Лейпциг…». «Все перехваченные письма показывают, — так писал он одному из своих генералов, — что враг потерял голову. Они совещаются дни и ночи и не знают, что им делать»{313}.
Пока, «скучившись, как стадо дрожащих баранов, стояла славная прусско-саксонская[120] действующая армия вокруг Веймара и Йены»{315}, окончательно захватившая в свои руки инициативу Великая армия перешла в решительное наступление. В этом наступлении 3-му корпусу Даву поручается важная, но все же второстепенная роль: совершив фланговый марш, выйти к Наумбургу, в тыл прусской армии. Цель этого маневра очевидна: войска 3-го корпуса должны «отрезать врагу путь отступления»{316}. По-видимому, как и в далеком Египте, Наполеон хочет предоставить Даву право нанести тот coup de grace, который так хорошо ему удался в битве при Абукире 25 июля 1799 г.
Корпус маршала Даву численностью в 27 тыс. человек[121] был «в этот период самым сильным во всей французской армии»{317}. Его солдаты имели за своими плечами опыт участия в крупных военных операциях. Они были превосходно обучены, дисциплинированы и отлично экипированы. В канун генерального сражения, призванного решить судьбу кампании 1806 г., в своем донесении Бертье Даву следующим образом охарактеризовал состояние, в котором находились войска его 3-го корпуса: «В общем, войска извлекли пользу от этой передышки (Даву имеет в виду время после Аустерлицкого сражения, в течение которого солдаты 3-го корпуса не принимали участия в активных боевых действиях), — писал маршал, — для того, чтобы подготовиться вступить в кампанию, и должен добавить, что забота, проявленная (в этом деле) генералами и офицерами, возымела превосходное действие. Снаряжение находится в очень хорошем состоянии. Недостает лишь 15–20 штыков, которые следует заменить в течение нескольких часов. Мундиры были получены и распределены по всем полкам; войска одеты так, как если бы они находились на смотре в Париже, в присутствии императора… у каждого солдата — две пары сапог в ранце и одна — на ногах… Артиллерия ни од в чем не испытывает недостатка…»{318}.
Выполняя приказ императора, войска 3-го корпуса, совершив предписанный им фланговый марш, 13 октября 1806 г. вступили в Наумбург. Ранним утром 14 октября авангард Даву переправился через реку Заале близ местечка Кезен. Заняв дефиле за Кезенским мостом, Даву двинул свои части к деревне Хассенгаузен, находившейся в самом его конце. Еще накануне вечером, лично проведя рекогносцировку, Даву понял важность этого населенного пункта в том случае, если ему придется вступить здесь в бой с неприятелем. Войска третьего корпуса немедленно заняли Хассенгаузен и находившиеся рядом с ним высоты. Вскоре после этого из густого утреннего тумана выросли 25 эскадронов под командованием Блюхера — авангард прусской армии, возглавляемой герцогом Брауншвейгским, вместе с которым находился и сам король Фридрих-Вильгельм III. Вслед за кавалерией Блюхера в бой с французами вступила прусская пехота и артиллерия. «По определению Раппа[122], Даву оказался в столь тяжелом положении, когда всякий менее стойкий военачальник должен был неизбежно потерпеть поражение… Даву не только устоял против огромных сил противника, но и, превзойдя в военном искусстве, разгромил его наголову»{319}. Ожесточенное сражение, получившее название битвы при Ауэрштедте, продолжалось шесть часов{320}. «Король Пруссии, герцог Брауншвейгский и маршал Мюллендорф, а также более 60 000 человек… оспаривали победу у вашего 3-го корпуса… нам досталась почти вся неприятельская артиллерия; число пленных не слишком значительно…»{321} — в таких выражениях об итогах битвы при Ауэрштедте 14 октября 1806 г. докладывал императору сам маршал Даву.
Ауэрштедт — один из немногих случаев оборонительного сражения, превратившегося в сражение наступательное, при котором численно слабейший противник нанес поражение сильнейшему (по меньшей мере вдвое) неприятелю. Если рассматривать битву 14 октября 1806 г. в самом общем виде, не вдаваясь в мелкие детали, интересные лишь узким специалистам{322}, то она может быть представлена как пьеса из трех актов. Ее первый акт — предусмотрительно, в отличие от пруссаков, которые этого не сделали{323}, проведенная рекогносцировка и захват ключевых пунктов будущего поля боя;
«Маршал Даву атаковал (противника), — писал Савари[124], — с меньшими силами, в соотношении один к четырем… Он смог удержать своих людей на поле боя, лишь появляясь повсюду лично… Славой, которую он обрел в этот день… Даву был обязан своей величайшей доблести и доверию, которое он внушал своим войскам… Несмотря на понесенные им потери (более 7 тыс. убитых и раненых)[125], он захватил у неприятеля семьдесят орудий и принудил его к отступлению»{326}.
Одновременно с разгромом прусской армии под Ауэрштедтом маршалом Даву сам Наполеон нанес поражение прусским войскам под командованием князя Гогенлоэ близ Йены. Впрочем, в отличие от Ауэрштедта, под Йеной не пруссаки, а французы обладали почти двойным численным превосходством над своим противником{327}. Видимо, принимая в расчет этот факт, один из биографов «железного маршала» писал о том, что Наполеон «в своих бюллетенях… преуменьшил роль, сыгранную Даву, и умалил его успех…»{328}. Это не совсем так и даже скорее совсем не так. К примеру, в пятом бюллетене Великой армии от 15 октября 1806 г. были такие слова: «Этот маршал (Даву) проявил выдающуюся храбрость и твердость характера — первые качества воина»{329}. В день опубликования этого бюллетеня в письме к Мюрату император сообщал следующее: «Маршал Даву дал превосходное сражение; он один разгромил 60 000 пруссаков»{330}. В письме к самому Луи Николя, написанном 16 октября 1806 г., Наполеон отмечал его «превосходное руководство» (войсками в битве при Ауэрштедте). «Я сожалею, — писал далее император, — о гибели ваших отважных солдат; но они пали на поле чести. Передайте всем вашим частям и вашим генералам то, что я доволен ими. Они приобрели право на мое вечное уважение и признательность»{331}.
Доказательством «уважения и признательности» к заслугам 3-го корпуса и самого маршала Даву является то, что когда части Великой армии триумфально вступают в Берлин 25 октября 1806 г., их шествие возглавляют победители при Ауэрштедте{332}. Когда император в очередной раз в присутствии Даву с похвалой отозвался о солдатах 3-го корпуса и об их командире, он услышал в ответ: «Государь, мы — ваш десятый легион[126]. Всегда и везде мы будем для вас тем, чем для Цезаря был десятый легион»{333}.
Даву, герцог Ауэрштедтский
Однако слава, как и все остальное на свете, имеет свою обратную сторону. Эта обратная сторона — зависть. Чувство товарищества, взаимовыручки, взаимоуважения и тем более признание чужих заслуг — большая редкость среди маршалов Наполеона. Любая похвала властелина, непосредственно обращенная к кому-либо из маршалов, воспринимается другими почти как личное оскорбление. «Я более, чем когда-либо нуждаюсь в покровительстве императора, — пишет Даву жене, — …лишь немногие из моих сослуживцев могут простить мне удачу 3-го корпуса, разгромившего короля Пруссии»{334}.
Двойной разгром Пруссии при Йене и Ауэрштедте тем не менее не привел к окончанию войны. Неудержимый поток французского нашествия захлестнул польские земли, входившие в состав прусского королевства. Месяц спустя после взятия Берлина войска Великой армии торжественно вступают в Варшаву. Война докатывается в конце концов до самых отдаленных уголков владений Гогенцоллернов, опасно приблизившись к русским границам. «Борьба, которая велась в прусских областях восточнее Вислы с декабря 1806 до июня 1807 г., была борьбой между французами и русскими, в которой пруссаки играли совершенно подчиненную роль…»{335}.