Масонская касса

Воронин Андрей Николаевич

Перед переездом, после которого дорога вела прямиком на «Десятую площадку» и дальше, к поселку Солнечный, населенному, по слухам, исключительно прапорщиками и членами их семей, Глеб повернул направо. Далеко уезжать он не собирался, потому что хотел вернуться в город к утру. Это означало, что проехать ему следует не больше двадцати километров. До рассвета он мог бы отмахать на своих двоих и все сорок, но к чему попусту бить ноги? Что в двадцати километрах от городской черты, что в ста двадцати труп остается трупом.

Подходящее местечко нашлось даже раньше, чем он рассчитывал. Впереди

показался покрытый световозвращающей краской щит с надписью «р. Большая Кокшага». Выехав на мост, Глеб остановил машину, включил аварийную сигнализацию и вышел.

По обеим сторонам дороги черными стенами возвышался сосновый лес, лишь кое-где слегка разбавленный едва заметными белыми вертикальными мазками — стволами берез. Ветра не было, и сосны молчали. Было тихо, только под мостом журчала, омывая сваи, темная вода да шуршали и постукивали плывущие вниз по течению серые ноздреватые льдины. Немного полюбовавшись их медленным, неуклюжим кружением, отдаленно напоминавшим исполняемый медведями вальс, Глеб вернулся к машине и открыл багажник.

Тусклые лампочки озарили перетянутый бельевой веревкой полиэтиленовый кокон, сквозь который, как сквозь запотевшее стекло, смутно угадывались черты мертвого, перепачканного кровью лица.

— Пора, Сан Саныч, — сказал убитому Слепой. — Извини, что не пригласил оркестр, но, сам понимаешь, обстоятельства…

Тяжелый сверток неуклюже перевалился через бетонные перила, камнем пролетел отделявшие его от воды метры и с тяжелым всплеском упал на проплывавшую под мостом крупную льдину. Льдина с негромким, но отчетливым треском раскололась пополам; под тяжестью трупа края половинок приподнялись, обломки неторопливо, со странным достоинством разошлись в стороны, как створки люка в крематории, и черная вода приняла тело. Отправившийся следом пистолет Якушева утонул безо всякого драматизма — просто коротко булькнул, взметнув едва заметный в темноте фонтанчик, и пропал.

Глеб задержался еще ненадолго, чтобы развести на пешеходной дорожке моста небольшой костерок из своих фотографий. Присев на корточки, он грел ладони над оранжевым, обведенным радужным ободком, пугливо шарахающимся из стороны в сторону от каждого дуновения, пламенем и думал о том, что теперь настало самое время браться за дело.

Старательно вводя в заблуждение оставшегося в Москве в своем похожем на допросную камеру кабинете генерала Прохорова, он и сам основательно запутался в происходящем. Поймав себя на этом, Слепой невесело усмехнулся: да, недаром чья-то умная голова в свое время придумала параграф устава, гласящий, что приказы не обсуждаются. Приказы для того и существуют, чтобы подчиненный не забивал себе голову разными обстоятельствами и не путался в собственных рассуждениях, а действовал, не зная страха и сомнений, до тех самых пор, пока кто-то более ловкий или просто исполняющий более разумный приказ не поставит точку в его послужном списке: баста, «двухсотый», отвоевался солдатик…

Он еще размышлял, скармливая угасающему пламени последние клочки глянцевой бумаги, когда за поворотом возник и начал набирать силу звук мощных моторов. Потом сверкнули яркие фары, и мимо, обдав его тугим мокрым ветром, на опасной скорости пронеслись два

черных «мерседеса» — вместительный микроавтобус с тонированными стеклами и похожий на глыбу полированного антрацита джип. Огибая по встречной полосе брошенную на проезжей части с включенной аварийной сигнализацией «ауди», микроавтобус раздраженно просигналил.

Машины пронеслись как пули, буравя холодный оттепельный воздух, рассекая ночь надвое рыщущими лучами фар, и в мгновение ока скрылись за поворотом.

— Вот это да, — сказал Глеб, поднимаясь с корточек и рассеянно вытирая со щек поднятую колесами водяную пыль.

«Мерседесы» мчались, как ветер, но он успел разглядеть номера и даже прийти к выводу, что сегодня ночь чудес, потому что номера эти были ему очень хорошо знакомы.

Глава 18

Вдруг спохватившись, что не проверил обойму, Зимин извлек из-под пальто свой чудовищный никелированный пистолет, и тот блеснул, как некая драгоценность, отразив слабый свет приборной панели.

Услышав у себя за спиной характерный металлический лязг, сидевший рядом с водителем начальник охраны повернул голову.

— Господи, а это-то зачем? — спросил он, увидев блеск хромированного ствола.

— На всякий случай, — загоняя в рукоять обойму, расплывчато ответил Зимин. — Если увижу, что вас всех сожрал марсианин с лиловыми щупальцами, пущу себе пулю в башку.

— Марсианин — это бы еще полбеды, — демонстрируя явно пораженческое настроение, протянул начальник охраны.

— Жалко, что у нас брони нет, — авторитетно заявил водитель, которого никто ни о чем не спрашивал. — Василий Николаевич, давайте БТР купим!

— А танк тебе не купить? — убирая пистолет обратно в кобуру и уже жалея, что достал его, дав тем самым повод к совершенно ненужному разговору, буркнул Зимин.

— Не надо, — сказал водитель. — Танк я водить не умею, а на бэтээре в армии два года по кочкам гонял. А танк — что? Тот же трактор. Это ж вам тракториста нанимать придется!

— Ну и что? — проворчал Зимин. — Одного тракториста найму, зато вас всех, дармоедов, уволю к чертовой матери. Залезу в танк, люк задраю, и на хрен вы мне тогда будете нужны. А тебя к орудию посажу, — добавил он, обращаясь непосредственно к начальнику охраны. — Вот тогда ты, может, успокоишься. Кто на пушечный выстрел приблизится, того в пыль, вот тебе и безопасность. Да такая безопасная безопасность, что безопаснее некуда!

Водитель, не удержавшись, фыркнул.

— Соплю потеряешь, — предупредил его начальник охраны и снова повернулся к Зимину: — Шутки шутками, Василий Николаевич, а только, раз вы с нами поехали, я ни за что не отвечаю.

— Ты мне не указ, куда хочу, туда и еду. И ответственность с себя слагать не торопись. Вот уволю — сложишь, а пока зарплату получаешь, изволь обеспечивать мою безопасность.

— Я буду обеспечивать, а ты — смерти искать, — напрямую резанул начальник охраны. — Говорят, если кто задумал с собой покончить, ему мешать — только время тратить. Ты у него веревку отнимешь, а он пойдет и в ванне утопится. Ты его из ванны выловишь, а он себе вены перегрызет или в окошко головой вперед выпрыгнет…