Мастер и Жаворонок
Шрифт:
В ее глазах горит вызов, и она сардонически улыбается мне.
— Кейн. Чертова Ларк Кейн.
Ее слова бьют меня словно кулаком по лицу.
Были наши клятвы настоящими или нет, верит она в них или нет, называет она свою фамилию или мою, она ловко напомнила о непреложной истине: к лучшему или к худшему, но мы неразрывно связаны.
Династии Монтегю и Ковачи оберегали ее, по крайней мере, от правоохранительных органов. Возможно, у меня есть опыт общения с этим миром, и я даже преуспеваю
Я все еще во власти этого нового страха, когда она наклоняет голову и резко выдыхает.
— Был еще один парень…
— Ларк.
— Десять, — шепчет она.
Мы стоим в тишине, пока я пытаюсь разобраться в тысяче вопросов, которые борются за первое место в моем мозгу. Она смотрит на меня широко раскрытыми невинными глазами, и, даже услышав это из ее собственных уст, мне с трудом верится, что подобное возможно. Ларк Монтегю, которую я знаю, раздражающе добра, ну… ко всем, кроме меня. Она безотказная, преданная. Чуткая, несмотря ни на что.
И она… серийная убийца…?
Наконец, один вопрос выходит на первый план.
— Зачем, Ларк? Зачем ты убила десять человек?
Она сглатывает, ее губы плотно сжимаются в тонкую линию. Я видел ее свирепой. Видел решительной. Я видел ее счастливой, сияющей, радостной. Я видел, как она кусалась и дразнила. Любящую, растерянную, смиренную, разбитую и наивную. Я видел все версии «Ларк». Но сейчас в ее глазах мелькает что-то спрятанное глубоко под всеми ее слоями, скрытое в бликах музыки, хаоса, цитат из фильмов и солнечного света, который она носит, как ослепительную броню.
Та самая Ларк, которую, как мне казалось, я знал — всего лишь броня.
И хотя я замечал это раньше, сейчас впервые по-настоящему увидел совершенно другого человека. Я вижу боль, которая таится в темноте.
Ларк, может, и боится меня, но она не отступает, не сводит с меня глаз, когда говорит:
— Чтобы моим любимым больше никогда не пришлось делать это за меня.
Ее слова словно лезвие, вонзающееся мне между ребер.
— Слоан…? — спрашиваю я, понизив голос. — Это… из-за того, что случилось в школе-интернате…?
Ларк признается только по блеску в глазах, и я останавливаю себя, чтобы не зайти слишком далеко.
Когда я в последний раз чувствовал себя подобным образом? Даже не могу вспомнить. Я беспокоился только о своих братьях, бизнесе и своем сумасшедшем боссе. Ни о чем другом, ни о ком другом. И вдруг появляется Ларк, которая вообще не должна быть здесь, не должна освещать те места, которые всегда должны быть мрачными. Но этими словами ей удается проникнуть прямо внутрь и взбудоражить мое бездушие. Теперь я ощущаю боль, утрату и страдание за девушку, которая раньше стояла за пределами
Я прочищаю горло.
— Ларк…
Все, что я получаю, — это яркая улыбка, и слова, которые она хочет сказать, исчезают.
— В общем, — говорит она, протягивая кувшин в мою сторону, — Мне, наверное, пора идти.
— Но…
— Мне нужно бежать, — одним движением она хватает с дивана свою сумку и направляется к двери, собака следует за ней по пятам. Она спотыкается, и я инстинктивно делаю шаг вперед, но она поднимает руку, и я резко останавливаюсь.
— Черт возьми, женщина…
— Пока.
Дверь захлопывается.
Я долго стою в проходе между комнатами. Это не совсем кухня. Не столовая и не кабинет. Пустота.
Всякий раз, когда она выходит из комнаты, ощущение такое, будто все тепло исчезает. Я словно возвращаюсь к той версии себя, которая теперь чужда.
Ох, нахер это дерьмо.
Я подхожу к двери и с силой распахиваю ее, отчего слышен лязг металла о стену. Ларк уже на две трети спустилась по лестнице.
— Стой на месте, Ларк Монтегю, — кричу я ей вслед.
— Не понимаю, кого ты зовешь, — кричит она в ответ.
— Ларк Кейн, — мой голос эхом разносится по открытому складскому пространству. Ларк останавливается, держась одной рукой за перила, но не оборачивается. — Нам нужно поговорить об этом.
— На самом деле, Лаклан, не нужно.
— Узнать, что ты женат на серийной убийце…
— Множественном истребителе.
— …множественном истребителе, заслуживает разговора, нет?
Ларк пожимает плечами.
— Вроде, нет.
— Тогда нахрена ты мне в этом призналась?
Она крепче сжимает перила, поворачивается ровно настолько, чтобы пронзить меня взглядом.
— Что мне нужно было сказать, когда ты потряс банкой? «Ой, не знаю, как там оказались эти снежинки с оторванным пальцем, но уверена, что беспокоиться не о чем»?
Я подавляю свое раздражение и остаюсь на месте, не желая приближаться к ней, хотя очень хочу. Но не могу. Я больше не вынесу этой вспышки страха в ее глазах. Только не из-за меня.
— Просто… просто подойди сюда и поговори со мной.
Бентли плюхается между нами на металлическую лестницу с недовольным видом, как будто я самый тупой придурок на свете. Клянусь, его глаза закатываются, когда Ларк недоверчиво усмехается.
— Поговорить с тобой? С каких это пор ты стал любителем поболтать? Тебе просто хочешь обругать меня. Ты и правда засранец, Лаклан Кейн, — Ларк качает головой, и улыбка, которая должна быть ослепляющей, получается мрачной и смертоносной. — Однажды ты спросил меня, правда ли мне важно твое мнение обо мне, и я сказала «да». Что ж, давай, суди меня, сколько хочешь, потому что я с этим справилась. И, кстати, чертовски быстро.