Мастерская судеб
Шрифт:
Повисло молчание. Иван погрузился в задумчивость, пытаясь разобраться, как относиться ко всему услышанному – Авид Абрамович его не торопил, давая спокойно переварить и усвоить новое знание. Через некоторое время Иван спросил:
– Директор говорил о духовном кризисе общества. Что мне предстоит как-то с этим работать. Я вот думаю: с одной стороны, действительно – век победивших материальных ценностей, потребительское общество, массовая культура, но с другой – немало есть и сейчас, и в предыдущие десятилетия очень талантливых писателей, поэтов, музыкантов, режиссёров, актёров, художников – в каждом поколении есть свои гении. Почему тогда кризис, ведь чем дальше, тем больше и кино снимают, спектакли ставят, концерты дают, выставки устраивают, книги издают?
– Да, талантливых немало, и процент их даже понемногу растёт, нашими стараниями, но в какой среде им приходится работать? Какое место они занимают в сознании масс? Кто сейчас властители душ и умов, а? Торгаши
– Но разве дело здесь в работе с творцами, а не в самом устройстве общества? Думается мне, что за этим стоят и более глубокие процессы.
– Ну конечно стоят, но капля, как известно, камень точит, так что в наших с вами силах сделать так, чтобы если не дети, то внуки нынешнего поколения преодолели этот кризис и выстроили чуть более гармоничное общество.
– Наверное, мало кому удаётся услышать, что в его силах изменить мир, – улыбнулся Иван.
– Да, это редкая способность, – серьёзно ответил Авид Абрамович. – И это возвращает нас к распределению талантов.
– Кстати, вот вы всё говорили про талант, который получает и развивает в себе человек, но почему всегда в единственном числе, ведь существуют люди разносторонне одарённые?
– Конечно, существуют. Но говорю я именно в единственном числе, потому что речь всё-таки идёт об одном-единственном таланте, просто формула его может быть очень разной и многогранной, как и сам человек. Это ведь не болванчик, не набор цифр, не персонаж из компьютерной игры, в которого можно вложить только строго определённый набор способностей и ограниченный чёткими рамками алгоритм действий – человек обладает свободой воли, способностью настраиваться на различные информационные поля и также способностью интерпретировать любое знание, как и любую энергию, исходя, прежде всего, из своего жизненного опыта. И вот подобного рода интерпретации человек может совершать и с хранящимся в его разуме талантом. Чем шире у него круг интересов, чем более развита эрудиция, тем больше разнообразных применений находится его таланту, тем больше возможностей для выхода сокрытой в нём силы. Расти эта структура может не только ввысь, но и вширь. Гармонично развитый, тщательно взращённый и ухоженный талант по форме своей напоминает высокое стройное дерево, с раскидистой кроной, где ствол – это главное, можно сказать, профильное направление развития таланта, а расходящиеся в стороны ветви – побочные или же вспомогательные. Вместе же они образуют красивую и гармоничную конструкцию. Если же в наличии имеется один только ствол… вот вам когда-нибудь доводилось общаться с человеком, большим энтузиастом и специалистом по какому-то одному специфическому вопросу, но совершенно не интересующимся ничем более, кроме него? Подобные люди, как правило, производят довольно отталкивающее впечатление, потому что разум их развит крайне неравномерно, и пропорции между различными составляющими личности сильно нарушены.
– У меня, честно говоря, создалось впечатление, что в этом здании таких людей большинство.
– Да, и вправду немало, но присоединяться к ним или нет – это целиком в ваших руках, смотря как вы сможете распорядиться своим запасом творческой энергии. Осваивая какое-то новое для себя дело, человек, вникая в него, стимулирует поток такой энергии, но чем чаще он повторяет некие однотипные действия, чем продолжительней и углублённей он занимается этим делом, тем больше автоматических процессов, не требующих творческой подпитки, выстраивается в его сознании. Невостребованные энергии застаиваются и становятся непригодными к использованию, а человек, как следствие, теряет способность осваивать новые знания и навыки и зарывается с головой в привычную рутину, теряя всякую подвижность, либо в нём просыпается склонность к самоуничтожению. Да и к тому же система образования у нас построена именно так, чтобы подталкивать человека к подобным состояниям. Люди тратят огромное количество сил, проявляют незаурядную изобретательность, находя всё новые способы подавлять тягу к творчеству у себе подобных.
– Почему так?
– Да потому что от творчества одни только неприятности. В лучшем случае только одному человеку из десяти удаётся направить свою творческую энергию в созидательное русло. Это если совпадёт сразу множество факторов, если он сможет оказаться в нужное время, в нужном месте и в нужных условиях. В большинстве
Именно томящееся внутри, неоформленное творческое начало заставляет человека искать острых эмоций, новых ощущений, нового опыта, оно побуждает человека исследовать мир, пробовать его на прочность. Эта энергия требует для себя подходящей точки приложения, чтобы найти выход. Но откуда, скажите на милость, человек может узнать, что он на самом деле гениальный скрипач, если он ни разу в жизни не брал в руки скрипку? Если родители записали его в спортивную секцию и настояли, чтобы он поступил в физико-математический лицей, где из него выжимают все соки, так что у него не остаётся сил для творческого поиска. А к тому времени, как человек более-менее обретает самостоятельность в действиях и, казалось бы, может искать, и пробовать, и творить, большинство людей, увы, теряют способность и стремление к обучению. Этого человека многие годы, пока он рос и развивался, втискивали в рамки, изначально для него неподходящие, так что в итоге он либо смиряется с произошедшим, подлаживается под обстоятельства, и мы получаем очередного двадцатипятилетнего старичка, либо он изо всех сил стремится вырваться из этих рамок, и тогда кто знает… В обоих случаях человек становится крайне несчастлив, а разница заключается в том, что первый старательно прячет своё несчастье ото всех, включая себя самого, а второй обязательно сделает так, чтобы весь мир узнал о нём и содрогнулся.
– А вы с вашими возможностями разве не можете им помочь?
– Молодой человек, вы мне всё больше и больше нравитесь! Вот чем мы, по-вашему, здесь занимаемся? Но как, скажите, можно осчастливить человечество, если каждый отдельный человек этому упорно сопротивляется?
Иван ехал в вагоне метро и бездумно разглядывал покрытые рекламными объявлениями стены. После такого насыщенного событиями и информацией дня, после приобщения к стольким тайнам мироздания сразу ему было крайне удивительно обнаружить, что в мире существует такая вещь, как реклама. Пластиковые окна, стальные двери, удаление волос, отбеливание зубов, шубы из искусственного меха, стиральные машины, горящие путёвки, модные бренды, дома из бруса… – кому вообще всё это может быть нужно?! Ивана накрыло чувство нереальности происходящего. Он огляделся: неужели вокруг него сейчас те самые люди, судьбы которых теперь отчасти и в его руках? Те самые строчки кода, которые ему сегодня показывали? Чушь какая!
Он начал разглядывать людей: вот пожилая, дородная пергидрольная блондинка в тяжёлом красном пальто с каракулевыми отворотами – такое, наверное, могли носить ещё до революции; вот работяга в засаленной, неопределённого цвета куртке, с мощными мозолистыми рукам и пустым взглядом; вот пара студенток в обтягивающих коротких джинсах, массивных беговых кроссовках и необъятных дутых куртках – уткнулись в телефоны в чехлах весёленькой расцветки; вот пожилой мужчина в лоснящемся чёрном пальто, очках и с забавной бородкой клинышком; вот коротко стриженный молодой человек в спортивном костюме – нос скошен набок, взгляд тяжёлый и мутный, на костяшках мозоли… Столько обычных живых людей! Иван разглядывал их, и из его головы легко и непринуждённо улетучивались все услышанные сегодня умные объяснения, теории, догмы и правила – мозг его отказывался вот так сходу совмещать в себе такие разные два мира. Ему казалось, что он провёл целый день в лаборатории, где ставили опыты на мышах, но, выйдя из неё, волшебным образом перенёсся в тайный мышиный город и с огромным удивлением обнаружил, что мыши оказались разумными, умеют разговаривать, имеют свою культуру и даже носят одежду! Это было великое открытие, но он осознавал, что если завтра вернётся в лабораторию и поделится им с коллегами, то те подымут его на смех, ведь им путь в мышиный город заказан, и для них лабораторные мыши так и останутся бессловесными и неразумными зверьками.
Иван остановил взгляд на стоящей по соседству девушке – та выглядела чрезвычайно мило: нос с горбинкой, в забавном старомодном берете, тоненькая, с блуждающей на лице застенчивой полуулыбкой, на вид ей было лет двадцать. Он случайно встретился с ней взглядом и тут же смущённо опустил глаза, начал изучать её костюм: горчичного цвета пальтишко, джинсы клёш, тупоносые полуботинки на невысоком каблуке – такой наряд могла выбрать только очень замкнутая, стеснительная, но добрая и отзывчивая натура. Наверняка для всех своих немногочисленных подружек она исполняет роль плакательной жилетки, подумалось ему. Снова поймал взгляд – улыбнулась, он невольно отзеркалил её улыбку и снова отвернулся, но мысли его уже свернули с наезженной колеи и проложили новую, настроение без видимой причины поползло вверх.