Мастерская судеб
Шрифт:
– Почему именно текстильной?
– Ну как – прядем судьбы и всё такое. Говорят, раньше для этого и вправду ткацкие станки использовали, теперь вот на компьютеры перешли – не в пример удобней оказалось.
Ближе всех к кабинету Бориса располагался цех глобального планирования – туда они и направились. В помещении, где он располагался, работало девять человек. Восемь сидели за столами, стоящими вдоль стен в форме буквы П, девятый – мастер цеха, располагался отдельно. Это был чуть полноватый, стильно одетый мужчина средних лет, в очках в тонкой оправе, с наголо обритым черепом и крошечной козлиной бородкой. Иван подумал, что тот похож на музыкального продюсера или модельера. Звали его Олегом. Борис представил их друг другу. Говорил Олег, как
– Наслышан и очень рад знакомству. Самуил Карлович вчера очень всех нас заинтриговал рассказом о тебе. У вас, я так понимаю, обзорная экскурсия? Отлично, вот, располагайтесь – всё покажу, всё расскажу. У нас сейчас как раз очень интересный проект в работе – масштабная эпидемия, запланированная на конец следующего года.
– Эпидемия? – переспросил Иван удивлённо.
– Именно. И не просто эпидемия, а если всё пойдёт хорошо, то и полноценная пандемия – настоящий, без ложной скромности скажу, шедевр! За основу для расчётов я взял данные по гонконгскому гриппу 1968 года, но мне удалось найти пару оригинальных решений, так что КПД у неё намечается беспрецедентно высокий.
– Не думал, что у эпидемии гриппа может иметься коэффициент полезного действия.
– Ну конечно, может! Это ведь один из основных сдерживающих инструментов, которые мы используем.
– Сдерживающих что?
– Как что! Войну, разумеется.
Сказано это было таким будничным тоном, словно речь шла о какой-нибудь курсовой работе по истории. Видя непонимание в глазах собеседника, Олег принялся разъяснять:
– Видишь ли, жизнь на нашей многострадальной планете устроена таким образом, что любое произошедшее на ней событие имеет свою обратную сторону: в одном месте началось лето, в другом зима, кто-то любуется рассветом, а на другом конце мира – закат, где-то начался сезон дождей, где-то, в противовес, продолжительная засуха, кто-то растёт и крепнет, кто-то стареет и распадается на составные элементы. Ну и всё в таком роде – природа любит равновесие. Мы же, люди, строя цивилизацию, всё дальше и дальше уходим от природы. Наш мир соткан из противоречий, и чем больше противоречий накапливается в мире, тем сильнее нарушается природное равновесие. Это можно сравнить с постепенно сжимающейся пружиной, которая рано или поздно распрямится и отбросит от себя всё, что давило на неё своим весом. А, поскольку менталитет наш устроен таким образом, что мы всегда готовы брать, но крайне редко – отдавать, то всё новые и новые противоречия формируются на каждом шагу. Вступая во взаимодействие друг с дружкой, множество малых противоречий формируют большие, те, в свою очередь, начинают влиять на ход истории, которая, вместо того чтобы течь плавным, ровным потоком, начинает выходить из своего нормального русла и прокладывает себе новое, зачастую в самых неподходящих для этого местах. И вот в такие моменты как раз и происходят всплески разрушительной силы распрямляющейся пружины. Человечество сходит с ума и пытается само себя уничтожить.
И ты только представь себе: век идёт за веком, человечество развивается, структура общества становится сложней, людей становится больше, а следовательно, больше и точек противоречия в мире, накапливаются конфликты интересов, крепчает коллективная воля, случается больше резонансных событий, а значит, это вызывает всё более разрушительные и масштабные войны. Если пустить этот процесс на самотёк, то рано или поздно случится самая последняя война, и человеческий род погибнет.
– И тут на сцену выходите вы со своим гриппом, – подхватил Борис.
– Именно так, – улыбнулся в ответ Олег. – Тут на сцену выходим мы и начинаем спасать мир. Мы всеми доступными нам способами начинаем сдерживать и затормаживать сжимание пружины, чтобы последствия от очередного её выпрямления были не столь разрушительны. Мы можем предсказывать стихийные бедствия и направлять туда нужных нам людей, чтобы получать соответствующие необходимые нам резонансные реакции в разных частях мира.
– То есть, иными словами, вы проводите в жизнь принцип выбора наименьшего из зол? – спросил Иван.
– Меньшее из зол? Что за пошлое клише! – возмутился Олег. – Зло могут творить только люди, мы же всего лишь не даём им наделать слишком уж больших глупостей.
– Запоминай, юноша, как вершится большая политика! – прокомментировал Борис.
А Иван отметил, что Олег в своей речи чётко разграничил понятия «мы» и «люди». «Кто же тогда мы?» – подумал он.
В цехе глобального планирования они провели ещё два часа. Олег показывал им свои выкладки, объяснял Ивану разные нюансы своей работы, знакомил его с подмастерьями. Когда они вышли оттуда, Борис, улыбнувшись, спросил:
– Ну, какие впечатления?
– Очень увлечённый своим делом человек, здесь ведь далеко не все такие, да? Вот подмастерья его мне показались ребятами гораздо более приземлёнными.
– Залог успешной работы любого коллектива в правильном соотношении количества свободных художников с неудержимым полётом мысли и честных тружеников, не хватающих звёзд с неба, но способных выполнять большой объём монотонной работы. Сам же слышал – природа любит равновесие.
– То есть, раз я попал в ваш коллектив, значит соотношение в последнее время было не в пользу художников?
– Получается, что так. Но тут начальству видней.
Они шли по коридору, но вдруг Иван замер как вкопанный.
– Что такое? – обернулся Борис.
– Слушай, а мне ведь надо как-то сюда трудоустроиться, так?
– Ты о чём это?
– Ну, оформиться на работу как положено. Трудовую книжку принести, ИНН там, СНИЛС, что ещё…
– Рекомендацию с предыдущего места работы принеси, – подсказал Борис. – Не пори чушь, чего тебе это вообще в голову взбрело?
– Ну так же обычно на работу устраиваются. Или мы все тут неофициально работаем?
Борис смотрел на него как на умалишённого.
– Однако, какая же каша у тебя в голове. Уверяю тебя, в Мастерскую Судеб человек попадает работать только по самой высокой санкции, так что можешь считать своё трудоустройство в максимальной степени официальным.
– Понятно. А с зарплатой тут как? – смущённо спросил Иван.
– А, вот ты к чему. Ну это правильный ход мыслей. Зарплату здесь каждый получает ровно такую, какую заслуживает, причём по самым точным расчётам – ни копейкой больше, ни копейкой меньше.
– А кто это определяет, Директор?
– Это точный компьютерный расчёт, исходя из файлов наших судеб – кому и каким количеством материальных благ можно пользоваться без вреда для здоровья, так сказать. Кстати, вижу, там одна знакомая фигура в курилку направилась, пойдем, догоним, кое-что тебе покажу занимательное, дабы проиллюстрировать, так сказать, затронутый тобою вопрос, ну и заодно покурим.
– Я не курю.
– Ну тогда просто подышишь.
Они спустились на первый этаж, вышли на задний двор и направились к беседке, приспособленной для курильщиков. Там сидели несколько человек, Борис кивнул, указывая на ближайшего к ним. Это был мужчина лет пятидесяти с болезненным, одутловатым лицом, обширными залысинами, потухшим взглядом и словно бы лишённый стержня. Для работников Мастерской не было предусмотрено какого-то единого дресс-кода, так что одевались все как кому было удобней. Этот был одет в тёмный костюм с галстуком, причём у Ивана создалось такое впечатление, что внутри костюма находится рыхлая бесформенная масса, собранная воедино только лишь с помощью этого самого строгого костюма. Некоторое время они сидели, перебрасываясь ничего не значащими фразами, пока Борис не выкурил сигарету. Когда они вернулись в здание, Иван спросил: