Меч Шеола

Ярославцев Николай

Спустились в трактир. При их появлении голоса и впрямь стихли. И только выпивохи буравили их яростными взглядами.

Не обращая на них внимания, схватка, выигранная у нахального обидчика, придала уверенности Владе, села на лавку и вытянула ноги к очагу. Радогор, скрестив руки на груди, встал рядом. Взгляд наткнулся, страдальчески изуродованное болью, лицо мужика и, наполненные животным страхом, глаза.

— Эй, ты! — Позвал он. — Подойди ко мне.

Мужик дернулся, как от удара палкой, и сжался.

— Подойди!

Что — то было

в его голосе, что мужик против своей воли, поднялся с лавки и потащился к нему, придерживая покалеченную руку и на каждом шагу оглядываясь на собутыльников.

Остановился в двух шагах от него и отвернул взгляд в сторону, ожидая самого худшего.

— Ближе! — Потребовал Радогор. — Не укушу.

Мужик сделал еще шаг и остановился. Радогор левой рукой поднял, стараясь не причинять лишней боли, покалеченную руку и быстро пробежал чуткими пальцами по ней от кисти до плеча.

И удивленно обернулся к Ладе.

— А мне казалось, что ты ее сломала. — Проговорил он и, всем показалось, что ему больше пришлось по душе, окажись рука сломанной. — Всего то, выдернула ее.

— Могу и доломать. — Недовольно проворчала княжна, успевшая пригреться у очага и задремать. — Было у меня время, чтобы разбирать. Рядом стоишь, возьми да доломай.

Мужик, самые черные подозрения которого начинали сбываться, дернулся, но рука Радогора держала его крепко.

— Сразу не сломала, а теперь уж что… Вздохнул он, и приказал. — Упрись в мое плечо рукой, на место ставить буду. Только не вздумай кричать, не люблю. И княжна криков не выносит. Все испортит, даже то, что целое пока.

Подождал, пока мужик, не сводя глаз с дикой поляницы, упрется в его плечо, придержал одной рукой изувеченную руку под локоть, и, как всем показалось, не сильно дернул и слегка повернул в сторону. Мужик, забыв о всех предостережениях и свирепой княжне, охнул, скрипнул зубами, разразившись ругательствами, и побелев, повалился на пол. И сразу протрезвел.

— Ну и зря. — Добродушно проворковала княжна. — Я старалась, старалась, а ты… Зря пожалела. Поправится, и снова потянется этой рукой куда не надо. Напрасно не послушалась. Надо было зарезать.

— Теперь уж не полезет Думать будет. Хотя, когда ему думать? Зима, вот она уже… Не успеешь чихнуть три раза. — Рассеянно отозвался Радогор, бросив нетерпеливый взгляд на лестницу, где по его мнению давно уж должен стоять трактирщик. И прикрикнул на мужика. — Хватит вопить. У тебя давно уже не болит.

Тот резво прыгнул на ноги и, не сводя с него дикого взгляда, попятился к своему застолью. Но вдруг остановился и шагнул обратно.

— Твоя милость только попугать меня хотел или правда так и будет, как сказал?

Как не старался скрыть страх, но голос выдал.

— Не переживай. Как сказал, так и будет. — Обнадежил его Радогор. — До весны не доживешь.

Несчастный, чувствуя, как сразу пересохло в горле, с трудом проглотил слюну.

— Твоя милость…

Но Радогор без всяких слов понял его.

— Хозяин! Властно

крикнул он. И не оборачиваясь, пояснил. — Зарежут тебя по пьяному делу. Уж больно ты боек, сударь мой.

Лицо приговоренного к смерти стало мертвенно бледным.

— Не пей, и будешь жить долго, пока самому не надоест. Я же не пью, и как видишь, живой.

Довод показался не очень убедительным, но возражать не стали. Богатырская стать и уверенный, чуть раздраженный голос сурового незнакомца, к тому пара мечей за спиной, внушали уважение и пробуждали слепое доверие к его словам.

— А как, твоя милость, не пить, если оно само пьется? — Изумился, забыв о все своих страхах. Мужик. — Я, может, и не хочу, а оно пьется.

Радогору давно наскучил и сам мужик, и его пагубная страсть, но неожиданная мысль осенила его и он развеселился.

Поднял правую руку, а указательным пальцем указал на середину раскрытой ладони.

— Смотри сюда! — Потребовал он. Взгляд серых не мигающих глаз уперся в глаза мужика, пронизывая его до пят. Тот застыл пере ним мертвее мертвого. — Смерть свою видишь?

Мужик закивал головой.

— Не пей! — Потребовал Радогор — На изнанку вывернет. Кишки граблями в угол сгребать будут.

Двери на поверхе гнусно скрипнули и он, подхватив рукой княжну, заспешил, поднимаясь по ступеням. А мужик, провожая его. Наполненным ужасом, взглядом, попятился к приятелям. Пережитый страх и пересохшее горло настойчиво требовали залить все это парой, тройкой добрых кружек вина. И кружка была тотчас наполнена до краев, и даже с горкой. Жадно поднес ее к губам, но не успел сделать и глотка, как все его тело содрогнулась в судорогах, а изо рта на стол и на портки полилось все, съеденное и выпитое им за время дождей.

Радогор, услышав характерные звуки, обернулся и укоризненно покачал головой.

— Я же предупреждал, ласково проговорил он, Людям, сударь мой, верить надо, когда они тебе добра желают. Знай же, так будет всякий раз, когда ты надумаешь поднести кружку с этим зельем к губам. Но жить будешь долго.

Повернулся и скрылся в поверхе, успев пробормотать.

— Хотя я и сам не знаю, что хуже.

Лада, не выдержав, громко засмеялась.

— И кто, спрошу я тебя, твоя милость, из нас двоих добрее? — Сквозь смех, с трудом выговорила она. — Я просто изувечила его, причем жалеючи, а ты до конца дней сделал его глуубоко несчастным.

— Зато жить будет. — Уже с полным равнодушием к чужой беде, отмахнулся он и, отодвинув трактирщика в сторону, шагнул в жилье и одобрительно покачал головой. — Умеешь ведь, когда захочешь. Про коней не забудь. Тварь бессловесная, сама не попросит.

— Уже, господин, уже. — заторопился хозяин. — Все исполнено, как твоя милость, пожелала. И очажок затоплен, и лохань с горячей водой стоит.

Услышав про лохань с горячей водой, Влада пискнула, бесцеремонно захлопнула двери перед носом трактирщика. И заторопилась, на бегу расстегивая пояс и пряжки перевязи.