Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

Дик Филип Киндред

— Меня удивляет, зачем это оракулу понадобилось написать роман, — пояснила Юлиана. — Спрашивали ли вы у него об этом? И почему именно роман о том, что германцы и японцы проиграли войну? Почему именно эту историю, а не какую–нибудь иную. Разве он не может сказать об этом непосредственно, как говорил всегда прежде? Или это должно быть что–то другое, как вы думаете?

Ни Готорн, ни Каролина не проронили ни слова, слушая ее.

Наконец Готорн прервал молчание:

— Он и я давным–давно пришли

к соглашению относительно своих возможностей. Если я спрошу у него, почему он написал «Саранчу», я полажу с ним, возвратив ему свою долю. Ведь я ничего не сделал, если не считать, что печатал на машинке. А это будет с одной стороны неверно, а с другой — нескромно.

— Я сама спрошу у него, — объявила Каролина, — если ты не возражаешь.

— Разве это ты задала вопрос? — прервал ее Готорн. — Пусть уж лучше спросит она.

Обернувшись к Юлиане, он заметил:

— У вас какой–то сверхъестественный ум. Вы об этом знаете?

— Где ваш оракул? — поинтересовалась Юлиана. — Мой остался в автомобиле в отеле. Я возьму ваш, если позволите. Если же нет, то вернусь за своим.

Готорн вышел из гостиной и через несколько минут вернулся с двумя томами в черном переплете.

— Я не пользуюсь тысячелистником, — предупредила Юлиана — Мне не удается сохранить полную связь, я все время теряю стебельки.

Юлиана села на кофейный столик в углу гостиной.

— Мне нужна бумага, чтобы записать вопросы, и карандаш.

Все подошли к ним поближе и образовали что–то вроде кольца вокруг нее и Абендсена, наблюдая за ними и прислушиваясь.

— Вы можете задавать вопросы вслух, — предложил Готорн. — У нас здесь нет друг от друга секретов.

— Оракул, — спросила Юлиана, — зачем ты написал книгу «Саранча садится тучей»? О чем мы должны были узнать?

— У вас приводящий в замешательство, суеверный способ изложения вопроса, — заметил Готорн.

Он присел, чтобы лучше видеть, как падают монеты.

— Давайте, — сказал он.

Он передал ей три старинные китайские монеты из меди с отверстиями в центре.

— Обычно я пользуюсь этими монетами.

Юлиана начала бросать монеты. Она чувствовала себя спокойной и свободной.

Готорн записывал выпадающие строчки.

Когда она шесть раз бросила монеты, Юлиана взглянула на записи и спросила:

— Вы знаете, какая получится гексаграмма? Не пользуясь картой.

— Да, — ответил Готорн.

— Чанг Фе, — констатировала Юлиана. — Внутренняя правда. Я знаю это, не заглядывая в карту, как и вы. И я знаю, что она означает.

Подняв голову, Готорн пристально посмотрел на нее. У него было почти дикое выражение лица.

— Она означает, что все, о чем сказано в моей книге, — правда?

— Да, — подтвердила Юлиана.

— Что Германия и Япония потерпели поражение? — уточнил

он.

— Да, — повторила Юлиана.

Тогда Готорн захлопнул оба тома и выпрямился. Долгое время он молчал.

— Даже вы не можете смело посмотреть в лицо правде, — проговорила Юлиана.

Он какое–то время размышлял над ее словами. Взгляд его стал совершенно пустым, и Юлиана обратила на это внимание. Она поняла, что Готорн ушел внутрь себя. Затем его взор снова прояснился, и он улыбнулся:

— Я ни в чем не уверен.

— Верьте, — подтвердила Юлиана.

Готорн мотнул головой.

— Не можете? — спросила Юлиана. — Вы уверены в этом?

— Хотите, чтобы я поставил автограф на вашем экземпляре? — он встал.

Она тоже поднялась.

— Думаю, мне пора уходить, — объяснила Юлиана. — Большое спасибо. Извините, что я испортила вам вечер. С вашей стороны было так любезно принять меня.

Пройдя мимо него и Каролины, она направилась мимо гостей к двери в спальню, где находились ее вещи.

Когда она надевала на себя шубу, рядом оказался Готорн.

— Вы знаете, кто вы?

Он повернулся к Каролине, стоявшей радом с ним.

— Эта девушка просто какой–то демон, маленький дух из преисподней, который… без устали рыщет по лику Земли. Она поступает всегда инстинктивно. У нее и в мыслях не было показаться здесь или причинить кому–то вред. Это просто так получилось у нее. Я рад, что она пришла, и ничуть не жалею, что узнал об откровении, которое помогла ей постичь книга. Она не знала, что ей предстоит здесь делать и что обнаружить. Я думаю, что всем нам в чем–то повезло. Так что не будем на нее сердиться. Ну как, о’кей?

— Она несет в себе чудовищный дух разрушения, — проговорила Каролина.

— Такова реальность, — добавил Готорн и протянул Юлиане руку.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Слушайте свою жену, по крайней мере, не расставайтесь с каким–нибудь оружием.

— Нет, — ответил он. — Я решил так давным–давно. Я не хочу, чтобы это меня беспокоило. Я могу положиться на оракула и сейчас и потом, если меня станут тревожить страхи, особенно ночью. Положение не так уж и скверно.

Он слегка улыбнулся.

— Фактически, меня беспокоит сейчас больше всего то, что, пока мы здесь беседуем, эти бездельники, которые околачивались возле нас и прислушивались к каждому нашему слову, вылакают все спиртное в доме.

Повернувшись, он большими шагами направился к буфету, чтобы бросить в свой бокал свежий кусочек льда.

— Куда же вы теперь? — спросила Каролина.

— Не знаю.

Это мало тревожило Юлиану.

«Я, должно быть, очень похожа на него, — решила Юлиана. — Не позволяю себе беспокоиться о некоторых вещах, какими бы серьезными они ни казались».